Георгий Хетагуров - Исполнение долга

— Ничего, — засмеялся Камера, — зато внутренний распорядок будет на высоте и суточный наряд не заснет.

Порядок в казарме был действительно лучше некуда. Кровати выровнены и заправлены, как на картинке. Дневальный четко доложил, что батарея находится на занятиях в поле. Иван Павлович провел меня в отдельную комнату и сказал, что здесь я буду жить вместе с командирами взводов. Квартир холостякам в бригаде не давали.

— А теперь иди к адъютанту дивизиона Бондареву, — распорядился Камера. — Он познакомит тебя с состоянием конского состава, покажет парки и манеж. После обеда представит личному составу батареи…

М. И. Бондарев тоже принял меня по-дружески. С гордостью рассказал о боевом пути 5-й Кубанской кавалерийской бригады. Она была сформирована в сентябре 1920 года оренбургским казаком-коммунистом, соратником легендарного В. К. Блюхера по боям на Восточном фронте, Николаем Дмитриевичем Томиным. Ее эскадроны рубились с бандами Булак-Балаховича в Белоруссии, громили белогвардейцев в Забайкалье и Монголии.

Потом мы осмотрели парки, конюшни, манеж. Попутно Бондарев коротко охарактеризовал командиров и политработников, с которыми мне предстояло нести службу.

— Тут у нас все на подбор, — говорил он, не скрывая удовольствия. — Твой помощник по политчасти Ефим Иванович Кузнецов — превосходный политработник и душевный человек. На командира огневого взвода Ивана Дмитриевича Безрукова тоже всегда можно положиться — опытный артиллерист, командует уверенно и грамотно. Во взводе управления — Петр Ефимович Иванов — работяга каких поискать. Его взвод, по нашей оценке, подготовлен лучше других…

Вечером я встретился с личным составом батареи. Люди здесь и впрямь оказались отличные, в основном из рабочих Кемерово, Читы, Нерчинска, с Забайкальской железной дороги, с шахт из-под Владивостока. В батарейной парторганизации было пять членов партии и четыре кандидата. Комсомольцев насчитывалось пятнадцать. Соревнуясь с учебной батареей, наши бойцы почти ни в чем не уступали ей, а по конной подготовке имели даже превосходство. Последнее ставилось в заслугу прежде всего Е. И. Кузнецову — прекрасному наезднику и отличному спортсмену. Я сам потом учился у него рубить лозу, но такого мастерства, как у него, добиться мне все же не удалось.

Очень ревностно нес свою службу и старшина батареи В. В. Карачунский. Как-то подходит ко мне и заводит такой разговор:

— Знаете, товарищ командир, в казарме у нас — порядок и чистота, а уюта нет. Вот бы на окна занавески, а на тумбочки — салфетки. Сразу бы все другой вид приняло.

— Где же это взять? — спрашиваю.

— Видел я в магазине беленький материальчик. Недорогой. А сошьют мне бесплатно.

— Сколько надо?

— Рублей двадцать пять.

Я, не раздумывая, дал деньги, и действительно уютнее стало в казарме.

В другой раз остановил меня старшина у оцинкованного бачка с водой, спрашивает:

— Небось и в царских казармах такие стояли?

— Без них не обойдешься, — ответил я, не догадываясь, к чему он клонит.

— Конечно, вода нужна, — согласился Карачунский. — Да ведь тут сплошная антисанитария: все пьют из одной кружки. К тому же ночью бегают к бачку босиком и простыни пачкают.

— Что же ты предлагаешь?

— Графины на тумбочки. Завезли их вчера в магазин. И деньги у меня от занавесок остались. Совсем малость добавить нужно.

Добавил. Бачок из казармы исчез.

Первым это новшество оценил К. К. Рокоссовский. Он часто заходил к нам.

— Молодец! — похвалил комбриг старшину.

Ободренный этой похвалой, Карачунский — снова ко мне:

— Вы не заметили, как командир бригады смотрел на наши застиранные одеяла?

— Ну, брат, одеяла на всю батарею нам с тобой не по карману, — отвел я намек старшины.

— Не о деньгах речь, — уточнил он. — Вы бы, товарищ командир, похлопотали о замене одеял. Они свой срок отслужили.

Условились, что я при случае поговорю об этом с командиром дивизиона И. П. Камерой. И случай такой подвернулся. Пришел к нам Иван Павлович, посмотрел на занавески, салфетки, графины. Остался доволен. Мало того, сказал, что надо пригласить в нашу казарму командиров и старшин из других батарей — пусть учатся, перенимают опыт. Вот тут-то я и сказал ему об одеялах.

— Н-да! Поймали на слове, хитрецы, — рассмеялся он. И вскоре наша батарея получила новые одеяла…

Район расквартирования 5-й Кубанской кавалерийской бригады резко отличался от живописных окрестностей Сретенска. Голая степь. В радиусе двадцати — тридцати километров — ни жилья, ни леса. Степные грызуны — тарбаганы заносили чуму из Китая, и поэтому на станции Даурия постоянно стояли два противочумных отряда. Опасность заражения чумой вынуждала к строгому ограничению полевых занятий вблизи Даурии. Да и рельеф местности в этом районе был приемлем лишь для обучения конницы. Артиллеристы же основные свои учения с боевой стрельбой проводили на Читинском полигоне. Только в 1929 году, когда участились провокации чанкайшистов на советско-китайской границе, мы неотлучно находились в Даурии.