Георгий Хетагуров - Исполнение долга

Как показал дальнейший ход событий, тревоги эти были не лишены оснований. На захваченных нашими войсками немецких полевых складах были обнаружены немалые запасы химснарядов и так называемых фаустпатронов, ошибочно отождествлявшихся тогда с ракетным оружием дальнего действия Фау-2.

К счастью, противник все же не решился на применение химического оружия. Зато с фаустниками нам пришлось встретиться.

…Почти до конца ноября 82-я гвардейская дивизия находилась во втором эшелоне корпуса. В частях широко развернулась боевая учеба личного состава.

В относительно спокойной обстановке мы встретили 27-ю годовщину Великой Октябрьской революции. С утра 7 ноября в подразделениях состоялись митинги. Для всего личного состава был приготовлен праздничный обед. А для командиров полков и офицеров штаба дивизии генерал Шеменков разрешил устроить товарищеский ужин и сам был нашим гостем. Он поздравил всех нас с праздником, похвалил дивизию за боевые успехи и усердную учебу, пожелал новых побед. Потом мы пели любимые песни. Немного потанцевали. Даже меня уговорили сплясать лезгинку. И когда я, едва переводя дух, вернулся на свое место, а вокруг еще не утих шум, вызванный столь экстравагантным поступком командира дивизии, из соседней комнаты, где хлопотали накрывшие нам стол две телефонистки и машинистка, зазвучал вдруг изумительно красивый девичий голос:

Офицеры бросились к двери. Девушка смутилась и умолкла. А когда я подошел, чтобы попросить ее продолжить песню, то с удивлением увидел, что по щекам певуньи катятся слезы. Вспомнила, наверное, что-то далекое из своей жизни в мирное время.

— Пора по домам, — поднялся командир корпуса.

Видимо, песня и слезы девушки растрогали и его.

Праздник кончился. Снова наступали фронтовые будни.

25 ноября нашу дивизию перевели из второго эшелона в первый. Она заняла оборону на рубеже Богушков, Грабув, Залесны.

В те дни и командир корпуса, и командующий армией были очень озабочены уточнением группировки противника. Необходим был «язык», но никак не удавалось захватить его. Гитлеровцы, вероятно, со дня на день ожидали нашего удара и проявляли повышенную бдительность: по ночам освещали местность ракетами, при малейшем шорохе открывали бешеный ружейно-пулеметный огонь. Ночные вылазки наших мелких разведгрупп дублировала разведка боем в составе усиленных батальонов. Однако и это не принесло успеха.

В ночь на 3 декабря в поиск отправилась разведгруппа из 244-го гвардейского полка пашей дивизии. Ей удалось скрытно выдвинуться почти вплотную к первой траншее немцев, и тут она нарвалась на противопехотные мины. Четыре бойца были ранены и едва не угодили в лапы гитлеровцев.

— Обожглись, товарищ генерал, — докладывал мне командир отдельной разведроты гвардии старший лейтенант В. И. Шевченко. — А все-таки мы что-нибудь придумаем, — пообещал он.

И придумали. У нас нашлись бойцы из Донбасса, хорошо знакомые с подземной проходкой. Пользуясь тем, что первая траншея на участке 246-го полка была удалена от противника всего на 150–200 метров, решили вести там подкоп. Несколько суток бывшие шахтеры, как муравьи, копошились под землей и в конце концов достигли цели: проложили невидимый путь к подбитому танку, за которым начиналось неприятельское минное поле. Первой проникла под этот танк группа саперов во главе со старшим сержантом Борщом. С помощью шеста она подвела так называемый удлиненный заряд почти к самому брустверу немецкой траншеи. Вслед за саперами тем же подземным ходом выдвинулась и заняла исходное положение для броска группа захвата под командованием гвардии лейтенанта Смирнова. Справа и слева от нее расположились две группы обеспечения. Одновременно изготовились боевые расчеты минометов и станковых пулеметов, коим была поставлена задача окаймить огнем район действий разведчиков. Около полуночи раздался взрыв удлиненного заряда, от которого сдетонировали расположенные поблизости вражеские противопехотные мины. Группа захвата тут же ринулась в немецкую траншею, захватила одного оторопевшего от неожиданности ефрейтора и благополучно возвратилась назад.

По документам пленного была установлена его принадлежность к 1-му батальону 184-го пехотного полка 221-й немецкой пехотной дивизии. Кроме того, он дал ценные сведения о соседних подразделениях. Но, как всегда, эти сведения нуждались в проверке. Нужен был второй — контрольный пленный, и разведчики добыли его тем же способом (только уже на участке другого полка) в ночь на 16 декабря. При этом они еще сумели взорвать два вражеских блиндажа и унести исправный немецкий пулемет. Контрольный пленный полностью подтвердил и во многом дополнил показания ефрейтора, захваченного раньше.