Георгий Хетагуров - Исполнение долга

— Не смею разубеждать вас, — ответил я. — Но в данном случае Ойхман повел себя неправильно, принялся даже обсуждать мой приказ с подчиненными.

— Ну ладно, вам там виднее, — согласился генерал. — Пришлите его ко мне. А впрочем, я скоро сам у вас буду.

Только мы закончили этот разговор, как у меня на НП появился командующий армией генерал-полковник В. И. Чуйков.

— Что тут случилось? — спросил он сердито.

Я доложил.

— Хорошо, хорошо, — скороговоркой бросил он, осматривая плацдарм в стереотрубу.

— Мало хорошего, — почти про себя произнес я, но командарм услышал.

— Хорошо, говорю, что полк туда выбросил и артиллерию поставил на место. А плохо, что не вся дивизия там.

— С наступлением ночи думаю переправить остальные два полка и противотанковую артиллерию.

— Не раздумывать, а делать надо, товарищ Хетагуров.

Чуйков бросил на дощатый столик фуражку и присел на скамейку, вытирая платком потный лоб.

— За инициативу спасибо. Не знаю, будет ли завтра к утру вся твоя дивизия на том берегу, но чтобы самого тебя здесь не было!

В это время по радио поступило донесение от Клепикова: взаимодействуя с подразделениями 30-й стрелковой дивизии, его полк вызволил из окружения штаб и командира 28-го гвардейского стрелкового корпуса генерала С. И. Морозова.

— Зря! — пошутил Чуйков. — Не надо было его выручать. Проспал! Прозевал! — И тут же приказал мне: — А командира полка представить к награде. Молодец!

— Товарищ командующий, нельзя ли помочь нам тяжелой артиллерией и авиацией? — спросил я.

Ответ последовал уклончивый:

— У тебя есть командир корпуса. Пусть он и принимает меры…

Утром 11 мая приехал генерал армии Р. Я. Малиновский в сопровождении Я. С. Фоканова.

— Докладывай, — кивнул мне командарм.

Я доложил обстановку. Родион Яковлевич спокойно выслушал, неторопливо поднял бинокль и несколько минут осматривал местность.

— Плацдарм отдавать нельзя, — заключил он, обращаясь ко всем нам сразу и ни к кому в отдельности. Потом адресовался уже явно к Фоканову и Чуйкову: — Подтяните корпусную и часть армейской артиллерии. Необходимо поставить задачи авиации… Поедемте, Василий Иванович, на ваш КП, там решим все конкретно.

Малиновский молча пожал мне руку и направился к машине.

— Действуй! — строго бросил в мою сторону командарм, следуя за командующим войсками фронта.

— Помогу всем, чем располагаю, — пообещал командир корпуса и тоже уехал на свой КП.

В течение дня авиация и артиллерия противника неоднократно разрушали понтонные мосты через Днестр, но саперы под огнем вновь восстанавливали их. Ночью 242-й и 244-й гвардейские стрелковые полки выдвинулись в район действий 246-го полка и развернулись в боевой порядок. Переправились на плацдарм и отдельный истребительно-противотанковый дивизион, и батареи 185-го гвардейского артиллерийского полка.

Гитлеровцы как будто ждали, когда дивизия полностью закончит переправу. На рассвете после короткой артиллерийской подготовки вражеская пехота при поддержке танков и самоходных орудий возобновила атаки. Наши гвардейцы во встречном бою опрокинули противника, вышли на западную окраину Вайново и закрепились там.

Большую помощь 82-й гвардейской стрелковой дивизии оказали армейские артиллерийские части и особенно штурмовая авиация. До наступления темноты прославленные Ил-2 группами по 10–12 самолетов беспрерывно штурмовали скопления немецкой пехоты и танков, расстраивая их боевые порядки и нанося значительный урон.

В ночь я тоже перебрался на буторский плацдарм. На опушке крохотной рощицы за боевыми порядками 242-го гвардейского стрелкового полка саперы оборудовали для меня блиндаж, а связисты обеспечили связь со всеми подразделениями и противоположным берегом. Конечно, я мог управлять боем и со вчерашнего своего КП, по мне по опыту было известно, насколько возрастает стойкость войск, когда они видят командира рядом. К тому же новому командиру дивизии следовало наглядно показать подчиненным свою выдержку и самому воочию убедиться в морально-боевых качествах личного состава, оценить способности командиров полков, батальонов, рот. Давала, очевидно, себя знать и моя многолетняя служба в артиллерии: артиллерийский командир всегда стремится лично видеть цель, по которой ведет огонь. Существует даже своего рода афоризм: «Не вижу — не стреляю». Этот афоризм был особенно применим именно здесь, на буторском плацдарме, имевшем глубину не более трех километров.