Альберт Рис Вильямс: Путешествие в революцию. Россия в огне Гражданской войны. 1917-1918

Смелость, смелость и еще раз смелость (фр.).

Подробности о собрании Центрального комитета 10 октября опубликованы в книге Валентина Николаевича Астрова, под редакцией А.Н. Степкова и Дж. Томаса «Иллюстрированная история Русской революции» (перевод Фреды Атли, Нью-Йорк, 1928, т. II, с. 298-300), однако они почти не указывают на то, что кроме докладов Ленина и Свердлова (в Минске, на Северном фронте и на конференции в «Литовском» полку в Москве) другие содержали оптимизм насчет захвата власти в то время.

Например, в одном параграфе говорится: «Товарищ Урицкий объявил, что мы слабы не только с технической стороны, но во всех разделах нашей работы. Мы издали ряд резолюций, но о решительных мерах – не было ни одной! Петроградский Совет неорганизован, мало проводится митингов и т. д. В чем наша сила? Петроградские рабочие имеют 40 000 винтовок, однако это не решает вопрос. Это ничего. Гарнизон после июльских дней не может внушать никаких великих надежд. Впрочем, в любом случае, если мы все же решимся на восстание, некоторую работу в этом направлении нужно будет провести. Необходимо принять определенные меры».

Мария Ильинична Ульянова – одна из сестер Ленина, а Эйно Рахья (иногда историки пишут его фамилию как Рахия или Ракья) – воинствующий петроградский большевик, финн но рождению.

Вероятно, более точную, чем эта, историю мы услышали от самого Рахья. См. у Астрова и др. Иллюстрированная история. Т. II. С. 347 – 348. Они с Лениным воспользовались ссорой между солдатами и рабочими на дальнем конце Литейного моста и прошмыгнули мимо. Затем свернули на Шпалерную улицу и «уже прошли большое расстояние от Шпалерной, когда два юнкера верхом на лошадях предстали перед нами и закричали: «Стойте! Паспорта!» Я шепнул Владимиру Ильичу: «Идите, я с ними справлюсь». У меня в кармане было два револьвера.

Я начал грубо ссориться с ними и сказал, что никто не знал, что были введены паспорта, и поэтому мы вовремя не обеспечили себя ими. Владимир Ильич потихоньку ушел от нас… Наконец, они, очевидно, решили, что не стоит тратить время на потасовку с двумя бродягами вроде нас. Мы на самом деле выглядели как типичные оборванцы. Они ускакали прочь. Я догнал Владимира Ильича, который ушел довольно далеко, и мы продолжили наш путь».

Свершившийся факт (фр.).

Очевидно, это была единственная пушка, которой владели красногвардейцы 25 октября. В. Невский, член Военно-революционного комитета, в книге «Октябрь 1917», перечисляет оружие Красной гвардии. Он пишет, что «на Обуховском заводе было 500 винтовок; в районе Лесной – 84 и в городском районе были фабрики, на которых было по 100 винтовок, а на других – лишь по 20. У Красной гвардии была в распоряжении пушка и даже бронемашина (на том же Обуховском заводе). В лучшем случае у нас была тысяча или две тысячи винтовок, в то время как у врага имелось оружие всех типов».

Ленин убежал в Гельсингфорс (ныне Хельсинки. – Примеч. пер.) из своего шалаша в Разливе, для чего изменил внешность, чтобы стать похожим на сестрорецкого рабочего, паспорт которого ему раздобыли. Д-И. Лещенко прибыл в Разлив, чтобы сфотографировать Ленина, поскольку на паспорт нужно было приклеить фотографию. Финский товарищ. Ялава, инженер финской железной дороги, которого хорошо знал Рахья, забрал Ленина, переодетого пожарным. Различные апокрифические рассказы о чуть ли не провале были позже добавлены к этому рассказу, однако Крупская просто сказала: «План удался». (Крупская Надежда Константиновна. Воспоминания о Ленине. Т. П, в переводе Эрика Верни со второго русского издания, опубликованного в Москве в 1930 году, Нью-Йорк, n.d., с. 238). Парик с кудрями, спускавшимися на лоб, Ленин носил до 26 октября/8 ноября.

Смотрите у Керенского в книге «Катастрофа». Нью-Йорк, 1927. С. 328– 331. Делегация из нескольких офицеров и казаков из трех казачьих полков, вызванных на защиту правительства, спросила у него в Зимнем дворце в ночь на 24 октября/б ноября, какие силы у него есть в распоряжении. Она также упрекнула его за то, что он «не принял энергичные меры» в июле. После того как Керенский напомнил им, что, как только он вернулся с фронта 6 июля, он «немедленно приказал арестовать всех большевистских вождей», они согласились «выполнять свой долг», но только «по моим личным приказам». Это было в час ночи. Он приказал им укомплектовать штаб-квартиры, немедленно отправив приказ командующему гарнизоном о том, что «на казаков можно полностью положиться», и в 2 часа он принял командующего и его начальника штаба, который «предложил» организовать «экспедицию всех сил, лояльных правительству, включая казаков, на захват Смольного института, главной штаб-квартиры большевиков».