Джейн Фонда - Вся моя жизнь

Никогда не забуду, как в одной маленькой окружной больнице недалеко от Олбани, в Джорджии, меня проводили в палату, где четырнадцатилетняя девочка рожала своего второго ребенка. Медсестра успела сообщить мне, что эта девочка жила в лачуге без водопровода и канализации. Я вглядывалась в ее темные, пустые глаза, обращенные прямо ко мне, и очень надеялась, что она не видит в моих глазах укора. Мне хотелось поцеловать ее. Хорошо бы, кто-нибудь обнял бы ее и не отпускал от себя еще лет двадцать. Не знаю, обнимали ее когда-нибудь – разве что в постели? Что этой девочке совет “а ты не соглашайся”? Как раз примерно в это время я наткнулась на ту самую фразу Мариан Райт Эдельман, основательницы и президента Фонда защиты детей: “Надежда – это лучший контрацептив”. Тогда же я осознала, что за пятнадцать лет в “Лорел Спрингз” и за время общения с Лулу на практике поняла, что требуется молодежи для здорового развития. Египетская конференция дала мне теоретическую базу.

Я считаю, что мы с Тедом составили уникальный и действенный дуэт на арене борьбы за стабилизацию численности населения на Земле. Мы идеально дополняли друг друга. Мы сделали, чтобы стало лучше: он благодаря своей увлеченности, контактности, широкому видения проблемы, деньгам и щедрости, а я – благодаря практическому подходу, более внимательному к деталям, и анализу конкретных обстоятельств, которые вынуждают женщин в разных странах заводить большие семьи. Важны обе точки зрения, но факты говорят о том, что, если мы не обратим внимание на специфические условия жизни женщин и девочек и не сумеем деликатно предложить им квалифицированную помощь, никакие контрацептивы не дадут желаемого эффекта.

В следующем, 1995 году при содействии и солидной постоянной финансовой помощи фонда Теда и его родных я запустила в Джорджии Кампанию по предупреждению подростковой беременности. В сборе средств мне больше всех помогала Лора Тёрнер-Сейдел. Все Тёрнеры отнеслись к моему новому делу с пониманием. Несмотря на некоторые изменения в стратегической линии этой организации, в основе ее лежит опыт, усвоенный мною в Каире, – комплексный подход. Нас интересуют не только те традиционные аспекты, что лежат “ниже пояса”, но и – если не в большей степени – надежда , а она связана с тем, что находится “выше пояса”.

Кампания в Джорджии действовала десять лет, и с каждым годом, желая выявить факторы, которые толкают девочек подросткового возраста рожать детей, в то время как они еще не обрели себя , мы всё глубже вникали в жизнь подростков. Оказалось, что такие мелочи, как укачивание в младенчестве, объятия и ласковый взгляд позволяют ребенку впоследствии выстоять перед лицом жестокости и насилия. Благодаря Лулу и Лени я узнала, что если в свое время девочку достаточно понянчили, то вряд ли ей грозит раннее материнство в подростковом возрасте. Поэтому мы старались разъяснить молодым матерям и беременным женщинам важность такого ухода. Я по собственному опыту знаю, что не все способны к проявлению таких чувств от природы, но этому можно научиться.

Мы узнали также, что сексуальные домогательства по отношению к детям непосредственно связаны с проблемой подростковой беременности. Отчасти поэтому наша организация в Джорджии и открывшийся в 2001 году центр Джейн Фонды при медицинском колледже Университета Эмори работает с докторами и медсестрами отделения неотложной помощи, педиатрами, судьями по делам несовершеннолетних, психиатрами и психологами, чтобы люди из рабочей среды сумели вовремя распознать угрозу сексуального насилия и знали, куда можно обратиться за помощью. Согласно проведенным исследованиям, сексуальному насилию подвергалась каждая четвертая американка. Четыре из десяти женщин, первый опыт половых отношений которых пришелся на возраст до пятнадцати лет, говорили, что их к этому принудили. Те, кто пережил сексуальное насилие, раньше начинали осознанную половую жизнь и чаще беременели до достижения восемнадцати лет. По результатам еще одного исследования, от половины до двух третей забеременевших девочек говорили о сексуальных домогательствах, жертвами которых им пришлось стать.

Сексуальное насилие – это разновидность психологического давления, это хуже простого физического насилия. В мозгу у жертвы насилия откладывается отчетливая мысль, что, кроме секса, она ничем никого заинтересовать не может, что ее тело ей не принадлежит и ее “не хочу” – это пустой звук. Она поражена недугом, который Опра Уинфри, сама пострадавшая от насилия, называет “болезнью угодливости”. Жертва насилия совсем не владеет знаниями и приемами, которые могли бы помочь девочке уберечься от нежелательной беременности, венерических заболеваний и ВИЧ/СПИД. Когда я узнала о том, что моя мать тоже подверглась сексуальным домогательствам, я сразу смогла понять ее и простить – и захотела помочь избавиться от этого недуга другим. И конечно же, я чрезвычайно серьезно отношусь к своей нынешней деятельности, так как в моей собственной жизни эти вопросы вставали очень остро.