Серёжа Пудиков - По волнам моей памяти

Это перекресток Орликова переулка и Садового кольца. Здесь герой Михалкова спрашивает «Вы случайно не нефть ищете?». Вдалеке слева виден торец моего дома.

В «Шумном дне» герой Олега Табакова сначала бежит по Сретенке (кадр после Сретенского тупика), мимо магазина Хозтовары:

Потом поварачивает направо – мимо Щербаковского универмага, слева – «Кафе—мороженное», куда меня водил отец:

Далее бежит по направлению к нашему дому, слева виден магазин «Торговое оборудование». Справа, в далеке виден дом с башней (Проспект Мира, д.1), за которым построена Новая Табакерка, а прямо перед ней – памятник Олегу Табакову.

.

И, наконец, добегает до дома Миансаровой (№12 Булочная) и в районе Телемагазина смешивается с толпой.

Ниже – замечательный снимок, сделанный с высотки у Красных ворот. Видно и школу и мой дом и дома на месте Новокировского проспекта

Я был домашним мальчиком. Достаточно сказать, что до школы меня отпускали гулять во двор считанное количество раз. Мать не работала, и, я следовал за ней, как хвост за собакой. Меня так и называли – «мамин хвостик». Я ходил с матерью по магазинам, знал наизусть все цены. Молодежь может усомниться, но в то время цены не менялись годами.

Хлеб мы обычно покупали в булочной на Сретенке, поскольку его там же и пекли. Многие сорта хлеба сейчас утеряны. Я очень любил батон за 28 копеек. Его мякоть была чуть-чуть солоноватая, в батоне иногда даже попадались кусочки соли, но что может быть вкуснее этого хлеба с маслом? Или без масла с молоком? Где это все?

Готовясь к даче, мы ходили в филипповскую булочную на ул. Кирова за сушками и баранками и покупали их целыми связками. Вот что утеряно навсегда. Таких баранок больше я нигде не встречал – круглые с маком из какого-то сероватого теста, они были тягучие и, если засыхали, достаточно было брызнуть на них водой, и они снова становились мягкими.

Летом в жару витрины магазина «Овощи-фрукты» прятались под маркизами, а по стеклам волнами стекала вода.

Поскольку мама была мастерица на все руки – она не только прекрасно готовила, но и обшивала себя и всю семью, я разбирался в женских фасонах. Мать рассказывала, что как-то она зацепилась языками с одой дамой в магазине «Ткани». Я крутился рядом. Когда мне эта болтовня надоела, я решил принять участие в беседе и спросил у тетеньки: «Не пойму, у вас кофточка на кокетке или на планочке?». Если бы люди умели каменеть, то тетенька так бы и стояла памятником на углу Сретенки и Б. Сухаревского переулка.

Каждый год к лету мама шила себе два платья из ситца и халат, нам всем сатиновые трусы и шаровары. Шаровары имели на попе карман с пуговкой. Где это все? Где сатин? Где ситцы?

Я помню еще работающим универмаг «Щербаковский», в нем мне купили первый костюм с длинными брюками. В 1957 году в соседнем с универмагом здании провалилась крыша под толпой зевак, смотревших на колонны участников Фестиваля молодежи. Универмаг тоже пострадал и в 1961 году его закрыли. Он много лет стоял заколоченный. Помню невероятной красоты две китайские вазы, которые стояли на площадке между этажами. Они были гораздо выше меня, и я любил разглядывать на них рисунки и узоры. Где они сейчас? Где хрустальные люстры из магазина «Рыба» на Малой Колхозной? Это было время, когда плакат «Всем попробовать пора бы, как вкусны и нежны крабы» был не пустым лозунгом. В той же «Рыбе» в отдельных лотках лежала черная икра осетровая, белужья, паюсная. И заворачивали ее в хрустящий пергамент. Мать, перекладывая икру в банку, давала мне эту бумагу облизывать. А вот моя дочь ничего этого не застала. Когда она читала «Динку», ей встретилось название рыбы – «семга», так она делала ударение на последнем слоге, потому что никогда ее не видела! Пришлось купить, и это было не просто.