Анатолий Уткин - Черчилль. Полная биография. «Я легко довольствуюсь самым лучшим»

Розбери был на свой лад философом: “Существует лишь две высшие радости в жизни, – сказал он, – Одна идеальная, другая реальная. Идеальную радость человек испытывает когда получает от своего суверена высшую правительственную должность. Реальная радость охватывает его тогда, когда он отказывается от этой должности”. Приход Розбери к власти многое означал для оставшейся вдовой леди Дженни Черчилль и ее сыновей. Леди знала Арчибальда Розбери много лет и у них были совпадающие взгляды на политику и литературу. Оба скептически воспринимали традиции и с легкостью воспринимали новое. Скажем, Дженни Черчилль была первой в Лондоне, устроившей у себя дома электрическое освещение. Но знакомство с премьером было не самым большим общественным активом вдовы лорда Рендольфа. Таковым можно считать близкое знакомство с наследником престола Эдуардом – принцем Уэльским, которому в 1895 году было пятьдесят четыре года и которого знать Европы называла “профессиональным любовником”. Принц Эдуард не отличался глубоким интеллектом, но он умел ценить ум других и в число этих других входила американка Дженни Черчилль. Если принц собирался созвать званный вечер, то список гостей часто составляла Дженни, знавшая его друзей, пристрастия, вкусы – музыкальные, гастрономические и прочие.

Именно в эти годы Дженни Черчилль становится наставником, поверителем тайн и доверенным лицом своего сына. Позднее Черчилль писал об этой дружбе: “Моя мать всегда протягивала мне руку помощи и совета… Она вскоре стала моим ревностным союзником, обсуждая мои планы и защищая мои интересы со всем ее влиянием и безграничной энергией… Мы работали вместе скорее как брат и сестра, чем как мать и сын. По меньшей мере, так казалось мне. И так продолжалось до конца”. Вплоть до своей смерти Черчилль хранил на письменном столе бронзовый слепок руки матери. Нет сомнения, что леди Черчилль стала определяющим фактором развития и становления своего сына. Она не только наставляла его со всем свойственным ей умом, мужеством и энергией, но постоянно формировала его характер посредством дискуссий, переписки, обмена мнениями, дружеской ориентацией. Думая о будущем сына, она знакомила его с наиболее влиятельными фигурами эпохи, возбуждая в нем амбиции, столь свойственные его отцу, но им не осуществленные.

Отца Уинстон воспринимал как одного из наиболее выдающихся политиков своего времени. Он знал наизусть его лучшие речи и в конце концов написал его двухтомную биографию. Как раз об этих годах Уинстон Черчилль впоследствии напишет: “Одинокие деревья, если они растут, то растут сильными, и сын, лишенный отцовской заботы, часто вырабатывает, если избежит опасностей юности, независимость и силу мысли, которые в последующем могут восстановить потери ранних дней”.

Вторым по значению учителем Черчилля был американский политик Бурк Кокрен – единственный человек, о котором Уинстон сказал: “Я хотел бы походить на него… Это был американский государственный деятель, который воодушевил меня… Он научил меня использовать каждую ноту человеческого голоса”. Дженни Черчилль стала вдовой лишь на месяц раньше вдовства Кокрена, которому исполнился 41 год. Дженни воодушевило жизненное кредо Кокрена: “Жить напряженно и умереть неожиданно”. Маркиз Рипон вспоминал: “Когда я был молодым человеком, мы считали величайшим мастером беседы Карлейля. Потом мы подобным же образом оценивали Гладстона. Я слышал Карлейля и Гладстона много раз, но я определенно уверен, что по уму, мудрости, изяществу речи ни один из них не приблизился к американскому бизнесмену Бурку Кокрену.”

Сколь ни молод был Черчилль, но он мог уже сравнивать, слушая красноречие Гладстона, Солсбери, Розбери, Джозефа Чемберлена, Бальфура, не говоря уже о самом большом для него авторитете – отце, и он был восхищен американским оратором. Правило Кокрена было простым: “Что люди в действительности хотят услышать, так это правду – это потрясающая штука – говорит простую правду”. Кокрен учил избегать манерности, эгоцентризма, инвективы. И Кокрен и Черчилль восхищались английским оратором начала Х1Х века Эдмундом Берком. По отзыву Кокрена, “Берк взнуздал английский язык как человек способен взнуздать лошадь. Он был простым, прямым, красноречивым и все же есть великолепие в его фазах, и даже холодный печатный текст передает силу, так воздействующую на слушателей”.

Черчилль вспоминал: “Я был тогда молодым субалтерном кавалерии, и он обрушил на меня всю силу ума и красноречия. Некоторые из его предложений глубоко запали в мое сознание. “Земля, говорил он, – это щедрая мать. Она обеспечивает изобилие пищи всем своим детям, если только они обрабатывают ее почву в мире и справедливости”. Я часто повторял эти слова с британских трибун”.Кокрен объяснил Черчиллю свой метод: изучить предмет в деталях, “заполнять” память постоянным чтением, идти от сложного к простому, находя понятные всем аналогии и иллюстрации, искать и ждать момент вдохновения, когда мысли отольются в чеканные фразы. Впервые в жизни Черчилль стал создавать свой собственный метод красноречия.