Анатолий Уткин - Черчилль. Полная биография. «Я легко довольствуюсь самым лучшим»

Еще одним приятелем сэра Рендольфа стал Джордж Керзон, его однокашник по Оксфорду – также человека чрезвычайно высокого роста. Бытописатель своего времени – Марго Асквит назвала его “замечательной интеллигентной личностью в этом исключительном по достоинствам поколении”. Другие же отмечали его высокомерие и тщеславие. Пройдет время и Уинстон Черчилль будет жить в мире “декларации Бальфура” (о создании Палестины) и “линии Керзона”(границы между Россией и Польшей).

Возможно наиболее талантливым из молодых противников Рендольфа Черчилля был Джозеф Чемберлен, который, начиная с нуля, стал к тридцати годам миллионером и покинул бизнес ради политики. Прославившись реформаторством на посту мэра Бирмингема, он вступил под своды Вестминстера в сорок лет. Внешне улыбчивый, но обладающий хладнокровным и твердым характером, Джозеф Чемберлен имел и “тайное оружие” – сына Невилля Чемберлена, прямого предшественника премьера Уинстона Черчилля.

К десяти годам Уинстон стал жадным читателем всех попадавшихся под руку газет. Его интересует захват бельгийцами Конго, демонстрация рабочих в Чикаго, сооружение статуи Свободы на рейде Нью-Йорка, изобретение Даймлером автомобиля. И, разумеется, “Копи царя Соломона” привели его в восторг, усиленный последующей встречей с писателем Райдером Хаггардом. Он стоял в толпе, приветствующей королеву Викторию на золотом юбилее ее правления, а затем мать и принц Уэльский взяли его на королевскую яхту, где ему пришлось познакомиться с еще одним будущим королем – Георгом Пятым.

Лорд Рендольф однажды зашел в детскую и долго наблюдал за игрой сына с огромным числом оловянных солдатиков. Он спросил сына, не желает ли тот поступить в армию. “Я думал, что было бы превосходно командовать в армии и я сказал “да” сразу же. Меня тот час же взяли на слово. В течении многих лет я думал, что мой отец, с его опытом и даром распознания, нашел во мне военного гения. Как позже мне сказали, он пришел к заключению, что я недостаточно умен для адвокатской деятельности”.

Примерно в это время Уинстон впервые попал в дом простого английского служащего, который прочитал ему несколько абзацев “Истории Англии” Маколея, и эта проза вызвала у слушателя такое изумление, что он долго не мог ничего вымолвить. Примечательны цитаты, которые чуть позже выписывал десятилетний Черчилль из Маколея: “Рано или поздно, смерть неизбежно приходит к каждому. И может ли быть лучше смерть, если она приходит перед лицом огромных препятствий, за прах отцов, за храмы своих богов?”

Природа не наделила Черчилля крепким здоровьем: “Моим проклятием является слабое тело и я едва могу выдержать напряжение дня”. Подростком он стремился превозмочь физические ограничения – к примеру, прыгнул с моста трехметровой высоты и пролежал без сознания трое суток, всю жизнь его мучили простуды и воспаление легких, но нигде не найти у этого не знающего передышки оратора, обсуждавшего все мыслимые темы, жалоб на свое здоровье. (Черчилль всегда считал доблестью идти против течения. Когда в самолете зажигалась надпись не курить, он немедленно зажигал сигару. Когда он вел автомобиль, то ехал только по крайней скоростной полосе. Даже после второй мировой войны, пережив инфаркт, три тяжелых воспаления легких, два инсульта и перенеся две операции, Черчилль продолжал есть, пить, курить без ограничений. Ему хотелось оставить о себе память как о Питте, нормой которого были две бутылки вина в день. Жить на пределе. Жить, а не существовать).

Школа Харроу, избранная для продолжения образования Уинстона, в общественном мнении уступала лишь Итону. Для “слабой груди” Уинстона, полагал сэр Рендольф, расположенный на высоком холме Харроу будет наиболее подходящим местом. Другим фактором в пользу Харроу было то, что среди членов палаты общин было пятьдесят шесть его выпускников. Пусть сын с детства лично знает тех, кому предстоит управлять страной.

Как уже говорилось, в те времена перед отпрыском известной фамилии стояли три пути: церковь, адвокатура, армия. Первые два требовали убедительно продемонстрированных способностей в классических науках – именно это у Уинстона отсутствовало. Приступив к латинскому языку в восемь лет, он далеко не продвинулся. В нем был величайший, с точки зрения учителей, грех – отсутствие самодисциплины как основы академического ума. Его отношение к французскому языку и математике граничило с полным безразличием.Обладателю полутора тысяч оловянных солдатиков интересны были военные игры. Учитывая этот интерес, по достижении пятнадцати лет было решено готовить Уинстона к поступлению в Королевскую военную академию в Сандхерсте. Исходя из этой перспективы, молодой Черчилль вступил в особый военный класс Харроу.