Анна Делоне - Другой Зорге. История Исии Ханако

Рихарду Зорге повезло, но на грани провала он оказался не по своей воле. Ему неоднократно приходилось нарушать правила конспирации – иногда из-за собственного видения ситуации, но чаще всего по приказу Москвы, постоянно фонтанировавшей новыми идеями по поддержке китайских коммунистов. Москва же постоянно его в этом – в нарушении конспирации – и упрекала, и тут же требовала продолжать действовать тем же манером – во имя дела.

Дело «Рамзай» умел вести как никто. В его шанхайской сети трудились более девяноста человек, в основном китайцы и немцы (последних немало служило в Китае в качестве военных советников) – в самых разных общественных слоях, регионах и областях деятельности. Он имел информаторов среди военных и крестьян, среди инженеров, журналистов. Уровень его компетентности в дальневосточных вопросах поражал: уже 30 марта 1932 года, почти за десять (!) лет до Пёрл-Харбора, он отправил в Москву доклад о том, что главным вопросом будущей войны на Тихом океане станет выбор направления главного удара: на север, против Советского Союза, или на юг, против Великобритании и США. Зорге пытался спасти Москву в провальном для всего мирового коммунистического движения «Деле Нуленсов» и найти рычаги воздействия на главного противника китайских красных – Чан Кайши. Он лично познакомился с атаманом Григорием Семеновым и оценил возможности военной «реинкарнации» русской эмиграции в Китае. Вынужденно помогал хорошо знакомой ему разведке Коминтерна (у них не было в Шанхае своей рации, и Москва возложила эту головную боль на резидентуру «Рамзая»), колесил по Китаю, выезжал в Японию, и общался, общался, общался… Все это очень помогло ему в дальнейшем – и как разведчику, и как востоковеду. С точки зрения прикрытия Зорге уже тогда, в Шанхае, создал себе реноме крупнейшего знатока Дальнего Востока среди германских журналистов. Это ему удалось отчасти и благодаря женщинам, отнюдь не со всеми из которых он состоял в любовной, а не только профессиональной связи. Но настоящим потрясением для Рихарда стало знакомство с Агнес Смедли.

Талантливая американская журналистка всю жизнь боролась за права угнетенных и против угнетателей, где бы она их ни находила, работала в Шанхае как внештатный корреспондент множества газет и имела за спиной не менее богатый опыт, чем Рихард. Состоявшая в Социалистической партии США, она уехала в Индию со своим тогдашним мужем – индийцем, чтобы вместе с ним спасать его народ от британского владычества. В 1920 году, отсидев шесть месяцев в индийской тюрьме, Агнес перебралась в Европу, где вскоре стала, как и Зорге, сотрудницей Коминтерна. В Шанхае она оказалась лишь на два года раньше его, но все местные полицейские и местные красные уже знали ее как автора антиимпериалистического романа «Дочь Земли» и как женщину, чьи контакты были настолько обширны, разнообразны и интенсивны, что даже организовать слежку за ней становилось не самым простым делом. В шанхайском котле разведок ее подозревали все и едва ли не во всем, но никто так и не смог ничего доказать. Не случайно, полтора десятилетия спустя – десятилетия, в которое поместились и мировая война, и подвиг и гибель Зорге, американская разведка будет особенно пристально интересоваться всем, что могло иметь хоть какое-то отношение именно к его давней связи с Агнес Смедли.

Зорге сначала узнал ее заочно – как автора книги, новость о начале публикации которой застала разведчика еще в Берлине. В Шанхае Агнес исполняла обязанности корреспондента «Франкфуртер цайтунг» – потом сам Зорге в Токио прославится как журналист этого издания. Газета писала, что Смедли «…в настоящее время работает на Дальнем Востоке в качестве нашего специального корреспондента; как предоставляемые ею материалы, так и этот автобиографический роман демонстрируют ее незаурядный писательский талант, умение сочетать решительность и твердость в описании фактов с поэтической утонченностью».

Агнес Смедли, приехав в Китай, очень скоро нашла конфиденциальные контакты в окружении Чан Кайши и сблизилась со вдовой Сунь Ятсена Сун Цинлин, жившей в Шанхае. Именно эти связи помогли Зорге в первую же неделю после прибытия стать членом престижного «Китайского автомобильного клуба», президентом которого являлся сам Чан Кайши. Оставаясь, благодаря таким связям, в курсе малейших политических и экономических изменений, Смедли занялась еще и созданием специальной картотеки на высших чинов армии Гоминьдана, куда включала не только служебные характеристики, но и информацию интимного характера: рост, вес, количество и имена жен и любовниц. «Коллекция» Смедли насчитывала досье на 218 китайских генералов. Неудивительно, что журналистка была необходима Зорге как воздух: в качестве вербовщика, информатора, собеседника, единомышленника, друга. Он оказался в высшей степени заинтригован ею и позже подтвердил, что личное знакомство его не разочаровало: «Это совершенно чудесная женщина. Она будоражит коммунистическими идеями сыновей и дочерей франкфуртских капиталистов… С точки зрения математической логики, она нуль, но такой, который увеличивает стоящее перед ним число на десяток». Внешность же Смедли описала ее подруга и сотрудница резидентуры «Рамзая» советская разведчица Урсула Кучински (она же – Гамбургер, Бертон, Рут Вернер, «Соня»): «…Агнес выглядит как интеллигентная работница. Просто одета, редкие каштановые волосы, очень живые, большие темно-зеленые глаза, отнюдь не красавица, но черты лица правильные. Когда она отбрасывает волосы назад, виден большой, выступающий вперед лоб. Ей здесь нелегко. Европейцы ее не приемлют, поскольку она их глубоко оскорбила. По случаю ее приезда американский клуб с феодальными замашками устроил чай. Агнес пришла и, интересуясь всем, что имеет отношение к Китаю, спросила, есть ли здесь кто-либо из китайцев. “Нет, – ответили ей, – среди членов клуба китайцев нет”. “А среди гостей?” – спросила она. Ответ: “Китайцам не разрешено посещать клуб”. После этого она поднялась и ушла».