Николай Долгополов - Легендарные разведчики-3

А мама допустила ошибку. Случайно натолкнулась в коридорах Лубянки на голодного доходягу. Пожалела, достала ему из сумки кусок хлеба. Охрана сразу же заметила, моментально доложила коменданту, тот к Артузову, а он в командировке. И комендант пожаловался его заму. И мою маму тут же посадили. Суровы были нравы и времена.

Пошли выяснения. Маме поверили, что никакого злого умысла не было, дала горбушку только из жалости. Приехал Артузов, быстренько маму освободил. Но дней пять она в тюрьме просидела. Вот вам деталь, пусть к делу и не относящаяся.

Это говорит о том, что Артузов очень доверительно относился и к моей матери, и к моему отцу. У меня сохранилась характеристика, данная Артузовым моему отцу при вступлении в персональное пенсионерство. Очень хорошая характеристика. И я с ним запросто: ведь я же его крестник. Если он хотел меня обязательно впихнуть в операцию «Трест», то, как вы думаете, как он ко мне относился? К молодому человеку, которого он знал как себя.

А Опперпута упустили, по-моему, в марте. Он вернулся в СССР нелегально. Тут уж он меж двух огней. Кутепов послал в Москву и Питер сразу несколько групп террористов: террор и только террор. Если бы вздумал вдруг Опперпут играть в двойную игру, та же Захарченко и ее муж моментально прихлопнули бы. Все, кто к нам пробрался, находились где-то рядом, все были готовы взрывать, нападать, убивать. И посыпали тогда, в 1927-м, эти удары.

От Опперпута и его группы хотел Кутепов быстрого теракта. Их взрыв на Лубянке должен был дать сигнал остальным диверсантам: начинайте. Мог Опперпут в Москве сразу же на кого-то напороться. А что, террористом быть легко? Да еще известному нескольким чекистам. Ему приказали, он выполнял.

Взрыва не получилось. В Москве Опперпут и Захарченко-Шульц еле ушли от погони, и стали они и молодой офицер Петерс прорываться на Запад. Чувствуют, что втроем бежать трудно. Решили: Опперпут должен оторваться и пойти своим путем, Петерс – останется с Захарченко. Но потом и они разошлись. И каждый из них попал в окружение, не дойдя до границы. Прошли они не так далеко, окружили их за Смоленском. Захарченко застрелилась. Опперпут крикнул «сдаюсь». Но обстановка создалась такая, что попал он под пулю. О судьбе Петерса точно не скажу. Кажется, тоже был убит. Радкевич бежал. Но когда его уже за городом, в Подмосковье, взяли в кольцо, он застрелился.

После гибели Захарченко в июне 1927-го эмиграция превозносила Марию Владиславовну как героиню, мученицу, непонятно за что убитую большевиками. А та – жестокая террористка и бездушная женщина. Приходилась ли, как поговаривали, племянницей главе РОВСа Кутепову, точно не скажу, может и сплетня. Но дамой была известной. Офицер старой армии, участница Первой мировой войны. Да такая, что солдаты на нее смотрели снизу вверх, удивлялись, до чего смелая. А в Гражданскую, как рассказывали, расстреливала из пулемета пленных красноармейцев.

В телевизионном сериале «Операция “Трест”» Марию Захарченко сыграла Людмила Касаткина. И сыграла плохо – показала истеричной щепетильной дамочкой. А она – железная женщина, несмотря на свой малый рост и хрупкую комплекцию.

Считается, что операция «Трест» закончилась в 1927 году. Но террористические группы переходили границу до 1929-го. Наносили урон, их ловили. Бессмысленные взрывы, жертвы… Я тогда был уже в шестом отделении и работал по борьбе с терроризмом в слившихся воедино контрразведывательном и особом отделах.

Отзвуки операции «Трест» докатились до 1930-го, когда сотрудники ОГПУ похитили в Париже руководителя Русского общевоинского союза – РОВС – генерала Кутепова. Да, заманили в ловушку – и на наш корабль. Это – правда. Но его не убивали. Умер сам на корабле уже на подступах к советским берегам. Руководство было очень недовольно: прохлопали руководителя по существу всей военной эмиграции, и какие же вы ему условия создали, если случился сердечный приступ…

Но сколько Кутепову уже было? Сорок семь и какие переживания. Его, генерала, еще до этого похищения так обманули. Как мальчишку водили за нос, заставив поверить в «Трест». Тут есть от чего разболеться измученному сердцу.

Потом через пять лет, уже при Ежове, похитили его преемника генерала Миллера. Это совершенно другая история. Его привезли живым. Шло следствие. Суд был военно-полевой. Он был, конечно, расстрелян. А вы что думали: такой деятель, враг, и его помилуют?

А окончательную точку поставили уже во время Великой Отечественной войны. История длинная. Во время первых же террористических атак РОВСа в 1927 году белый офицер Ларионов взорвал бомбу в здании партийного клуба Ленинграда. Люди собрались на лекцию о классической литературе: один убит, двое ранены тяжело, у двадцати трех легкие раны. И Ларионов, один из тех немногих, кто ускользнул. Наверняка перешел границу и из нашего поля зрения выпал. Но через несколько лет имя это стало проходить по другим делам. Значит, жив. Выясняется, что спелся с фашистами. В 1941 году служил он, уже кровью повязанный, в гитлеровской армии. Потом у изменника Власова. И никак не могли на него выйти.