Интервью на расстоянии нельзя назвать совершенным методом, который позволял бы получить ответы немедленно, но многие вопросы были просто излишни, потому что стоило Диане только начать говорить, она едва переводила дыхание, чтобы поведать свою историю. Это было невероятным освобождением и своего рода исповедью. «Я была на пределе. Я была в отчаянии, – заявила Диана во время своего последующего телевизионного интервью. – Думаю, мне так надоело, что меня считали неудачницей, неспособной организовать собственную жизнь, потому что я очень сильный человек, и я знаю, что это и создает сложности для системы, в которой я живу».
Простой разговор о ее жизни вызвал множество воспоминаний, некоторые были радостные, другие было сложно передать словами. Подобно порыву ветра на пшеничном поле, ее настроение без конца менялось. Несмотря на то, что Диана была искренней и даже немного эксцентричной, когда рассказывала о своем расстройстве пищевого поведения, нервной булимии и неудачных попытках самоубийства, когда речь зашла о ее первых днях в королевской семье, она очень расстроилась. «Темные годы», – так она сама назвала это время.
Снова и снова Диана подчеркивала искреннюю веру в предназначение: веру в то, что она никогда не станет королевой, но что ей была уготована особая роль. В глубине души она знала, что ее судьба – идти по дороге, где монархия второстепенна по сравнению с ее истинным призванием. Оглядываясь назад, понимаешь, что в ее словах было поразительное предвидение.
Временами она забавно оживлялась, особенно когда речь заходила о ее короткой жизни незамужней девушки. С тоской в голосе рассказывала о своем романе с принцем Чарльзом, с печалью – о своем несчастном детстве и пылко – о влиянии Камиллы Паркер-Боулз на ее жизнь. На самом деле, Диана так хотела, чтобы ее не сочли параноиком или глупой, как ей часто повторяли друзья ее мужа, что показала нам несколько писем и открыток от миссис Паркер-Боулз, которые та прислала принцу Чарльзу, в качестве доказательств, что она не выдумала их отношения.
Эти любовные письма, полные страсти, нежности и желания, не оставили ни у меня, ни у моего издателя каких-либо сомнений, что подозрения Дианы были оправданны. Было совершенно очевидно, что Камилла, обращавшаяся к принцу Чарльзу «мой самый дорогой возлюбленный», была женщиной, чья любовь оставалась непоколебимой, несмотря на время и трудности, через которые ей приходилось пройти ради верности чувству. «Я ненавижу то, что не могу сказать, как сильно я люблю тебя», – писала миссис Паркер-Боулз, говоря, как сильно она хотела быть с Чарльзом и что она навечно принадлежит ему. Особенно хорошо мне запомнился один яркий отрывок, в котором говорилось: «Моя душа и тело тянутся к тебе».
Тем не менее, как нам сообщил ведущий адвокат по делам, связанным с клеветой, в соответствии со строгим британским законодательством, тот факт, что вы знаете что-то и знаете, что это правда, не дает права говорить об этом всем. Несмотря на неопровержимые доказательства, к огромному раздражению Дианы, в то время я не мог написать, что принц Чарльз и Камилла Паркер-Боулз были любовниками. Вместо этого мне пришлось сослаться на «тайную дружбу», которая бросила мрачную тень на королевский брак. Что более важно, возможно, и Диана поняла, что после прочтения этой тайной переписки любые надежды на сохранение ее десятилетнего брака, которые она могла питать, были полностью обречены.
Несмотря на то, что она была вовлечена в проект и полна энтузиазма, обсуждение сложных неразрешенных вопросов, особенно об отношениях ее мужа с миссис Паркер-Боулз, часто оставляли ее опустошенной.
Поскольку я работал дистанционно, мне приходилось лишь догадываться о ее настроении и действовать соответственно. Как правило, по утрам принцесса была наиболее подвижной и энергичной, особенно если принц Чарльз отсутствовал. Такие интервью были самыми продуктивными: Диана говорила, торопясь и задыхаясь, изливая свою историю. Она могла быть пугающе жизнерадостной, даже когда говорила о самых интимных и трудных периодах своей жизни.
После того как Диана впервые рассказала о своих попытках самоубийства, мне, естественно, нужно было знать гораздо больше о том, когда и где они произошли. Впоследствии я передал ей множество вопросов касательно этой темы. Когда ей представили список, она восприняла это как шутку. «Он довольно хорошо написал мой некролог», – сказала она Колтерсту.
Читать дальше