Евгений Додолев - Легенды нашего рока

«У нас так много рок-звезд, легенд, гуру и проч. Но где,!@ [хь, русский Джо Кокер? Не Лепс, а Джо Кокер? Где русский Элвис? Где русские Саймоны с Гарфункелями? Где русские “Клэш”? И прочая фигня? Почему у нас сплошные бобыдиланы? Где русский Том Джонс, Дэвид Боуи, Блонди, Дженис Джоплин? Где … Джим Моррисон русского происхождения? БГ – крут. Ок. Макар – бог. Оуууу. Но это бобыдиланы. Это такая одна струйка, две струйки. Но это не рок-н-ролл. Они потому и считаются крутыми, что нет никого из тех, кого я перечислил выше. Нам кобыла невеста, потому что других нет. Конечно, ответ на свой вопрос я знаю очень хорошо. Весь этот шоу-бизнес, построенный на новорусском принципе – сделай дешево, сруби бабло и беги. Жди новогодних корпоративов и ни хрена не делай. Именно поэтому я не слушаю российскую музыку. Она мне не интересна. Она не рожает. Она фригидна. Именно поэтому для меня нет авторитетов в новорусской музыке – как поп, так и рок».

Тот факт, что рок-культура в какой-то момент стала массово-популярной, как бы доказал, что большой процент нашего, разных возрастов, населения, в принципе, был бы способен быть свободным.

Тот факт, что не появилось нового поколения русского рока с философией жизни, доказывает, что прежняя аудитория рок-лидеров не выдержала бремени свободы и переметнулась в попсу, т. е. предпочитает развлекаться, а не думать о вечном. А попса, несмотря на процветание, продолжает страдать от жестокого комплекса неполноценности по отношению к рок-лидерам, что вполне естественно.

Каждый попсовик, сделавший карьеру в рамках системы, заплатил за свое место под солнцем изначальной готовностью к прогибам и унижениям, без которых невозможно занять видного места в какой бы то ни было профессиональной среде. Но в систему можно прийти победителем, если достичь общественного признания без ее помощи, что и произошло с рок-лидерами 80-х, ни один из которых не собирался делать музыкальной карьеры.

Невозможно быть в системе и быть свободным, но можно быть свободным от системы. Виктор Цой в одном из интервью на вопрос журналиста, как он, мол, переносил моральное давление тоталитарного застоя, ответил, что даже в концлагере он чувствовал бы себя свободным.

Именно поэтому никто из попсовиков не может быть вождем, в то время как рок-лидеры в каком-то смысле были вождями для своих фанов. Недаром в кулуарной беседе Гребенщиков как-то сказал, что, если, стоя на сцене, он скажет: «На Зимний!», Зимний возьмут.

Поэтому к рок-лидерам изначально предъявлялись иные требования, нежели к эстрадным музыкантам. От них никто не ждал, что они будут чисто петь и записываться на профессиональной аппаратуре. Они могли позволить себе выступать на концертах как умеют, без всякой фонограммы. Не за то их любили, что у них были соловьиные голоса, а за то, что именно они пели.

Помню свою беседу с формальным руководителем культовой программы «Взгляд» Сергеем Ломакиным. На мой пассаж: «Согласись, “Взгляд” эксплуатировал закономерный интерес публики к социальному року», он ответил:

«…И показал массовой публике лучшие команды: ДДТ, “Наутилус Помпилиус”, “Кино”. Это была настоящая гражданская поэзия, и мы пробили этой музыкой брешь в цензурной стене. Параллельно с нами и с нашей помощью на музыкальные площадки страны прорывались подпольные музыканты. На т. н. “большой” планерке в Останкино один из музыкальных редакторов однажды сказал: “Огромное спасибо “Взгляду” за то, что он открыл стране советский рок”. Бутусов, Цой, Шевчук – это литература неравнодушных людей. Именно литература, просто текстами это не назову. И их помнят и слушают по сию пору. Будет ли кого-нибудь через 20 лет интересовать сегодняшняя эстрада? Сомневаюсь. Тогда музыка делала революцию…»

Да, так и было. Но! Но рок-культура, которая существовала в нашей стране до 80-х, как и творчество эстрадников, не была подкреплена жизненной философией. Поэтому никогда не поймет Градский, со своим безупречным вокалом, почему стадионы пели стоя на концертах «Кино». Не поймет Макаревич, чем он принципиально отличается от Гребенщикова. И не узнает Высоцкий, что он на самом деле был первым настоящим рок-философом.

Русский рок 80-х, как и всякая философия жизни, не была изначально предназначена для потребления большинства. Весьма адекватно это описал Макаревич в своих мемуарах «Сам овца»:

«Занимаясь много лет музыкой, я часто замечал с некоторой печалью, что очень немного людей отличают хорошую музыку от плохой. Один мой товарищ, старше меня на пару лет (замечательный, кстати, человек), любил группу “Ласковый май” и все время заводил ее в своей машине, а на мой вопрос, не сошел ли он с ума, отвечал: “А мне нравится!” – и диалог заходил в тупик. Просто в детстве его никто не научил отличать хорошую музыку от плохой. При этом, как ни странно, в других областях все может быть в относительном порядке…