Пётр Азарэль - Две жизни Пинхаса Рутенберга

– У неё особенная стать и красота еврейской женщины, – произнёс Амфитеатров.

Рутенберг не ожидал от гостя такого неожиданного и откровенного признания. Александр Валентинович посмотрел на хозяина и заговорил о волновавшем его издавна еврейском вопросе.

– Я с большим уважением отношусь к Вашему народу, дорогой Пинхас. Самодержавие притесняет и устраивает погромы против евреев. Это чудовищная несправедливость по отношению к вам. И я об этом не один раз писал. Три года назад я даже читал курс лекций «Еврейство и социализм» в русском колледже в Париже, написал брошюру «Происхождение антисемитизма». Для меня «гений иудаизма» связан с призывами пророков к равенству и свободе, с социалистическими идеями Второзакония.

– Для всех порядочных людей в России было очевидно, что отношение власти к нашему народу бесчеловечно, – поддержал его Рутенберг. – Нам, чтобы получить образование, требовалось преодолевать низкую процентную норму. В больших городах получали разрешение селиться только те, кто был нужен царскому режиму. Погромы, насильственное изгнание из городов и внутренних губерний. Двадцать тысяч выселили только из Москвы. Поэтому некоторая часть евреев и присоединилась к радикалам. Кто готов мириться с угнетением и бесправием?

– Евреи, Пинхас, не могут иначе. Социальные революции во имя закона справедливости – их предназначение среди народов. Они пригвождены быть революционерами. В громах Синая им было заповедано стать ферментом социализма в тесте нашего мира.

– Думаю, Вы преувеличиваете, Александр Валентинович. Мой народ, как любой другой, мечтает о спокойной, мирной жизни. Но я искренне Вам благодарен за понимание и тёплое отношение к евреям.

Гость с удовольствием выпил чаю, закусив бутербродом и пирожным, и откинулся на спинку кресла.

– Я родился в знаменитой семье священнослужителей, – начал он свой рассказ. – Мой отец Амфитеатров Валентин Николаевич протоиерей, настоятель Архангельского собора Московского Кремля. А мать тоже дочь протоиерея и сестра профессора Чупрова. Я получил прекрасное юридическое образование в Московском университете, и меня ждала успешная карьера. Одно время работал оперным певцом в Мариинском театре, пению учился в Италии. Но страсть к писательству одолела любовь к музыке и театру, и я посвятил себя литературе и журналистике. Стал сотрудничать в газетах и журналах. Там познакомился и подружился с Чеховым. Лет десять назад со своим коллегой на деньги Мамонтова и Морозова создал газету «Россия».

– Что же побудило Вас стать оппозиционером и покинуть страну? – спросил Пинхас.

– Законный вопрос, господин Рутенберг. Казалось бы, у меня не было никаких причин враждовать с царским режимом. Но честный человек не будет молчать, когда видит пороки и продажность властей, угнетение и бесправие народа. Я начал писать и публиковать в моей газете роман «Господа Обмановы» – сатиру на царскую семью. Напечатать всё не успел, но роман разошёлся по стране в списках.

– Я вспомнил, мне мои друзья дали его почитать на несколько дней, – спохватился Пинхас. – Я был под сильным впечатлением, многое открылось моим глазам благодаря ему.

– Набор уничтожили, а меня сослали на пять лет в Минусинск. Правда, к концу года, приняв во внимание заслуги отца, меня перевели в Вологду, а оттуда я вскоре вернулся в Петербург. Потом меня опять выслали в Вологду с запретом всякой литературной деятельности. В том же году по состоянию здоровья выехал за границу. Во Франции стал членом масонской ложи. Оттуда перебрался в милую сердцу Италию.

– Я слышал, Александр Валентинович, что Вас и Горького называют Герценом и Огарёвым русской эмиграции, – сказал Рутенберг.

– Очень лестно для меня. Не скрою, я здесь много работаю и пишу. Вышло уже больше двадцати романов. Веду переговоры об издании собрания сочинений в Санкт-Петербурге, около пятидесяти томов. Не скрою, меня очень занимает тема еврейской государственности. Вы наверняка знаете, что в противовес Палестине англичане предложили Герцлю «план Уганды».

– Я, честно говоря, не слишком просвещён в сионизме, – произнёс Пинхас.

– Подумайте об этом. Палестина, конечно, тысячелетний исторический идеал, но она не в состоянии Ваш народ прокормить. Там камни и песок, одичалые горы, пустынные степи, мелководные реки, малярийное побережье, бедуины и саранча. А Уганда – райское место, где никто не будет мешать вам жить и развивать экономику.