Эдвард Скай - Записки Ночного Ангела

Извещение по безопасности SN-29 – «пилоты самолетов – категория повышенного риска при пилотировании вертолетов».

– Заход на асфальт, – сказал Дима и посмотрел на меня выжидающим взглядом.

– Выполняю с курсом двести семьдесят, – ответил я, оценив предварительно ветер на площадке.

Так… я собрался и начал строить «коробочку» захода, как делал это много раз на самолете. Подходы открыты, но между третьим и четвертым разворотом поселок, над которым летать не желательно, значит, буду строить вход в глиссаду ближе, а это сильно укорачивает заход, и мне нужно будет потерять высоту заранее, при этом не превысив скорость на заходе. Глиссада получается довольно крутой, но, оценив параметры, я прикинул, что успею потерять высоту до воображаемого торца ВПП, потом выровнять и прийти к точке посадки уже на нужной скорости. На третьем развороте я уже собрал все стрелки на приборах, выбрав параметры работы двигателя для удержания скорости и потери высоты, вышел к четвертому развороту и, как положено, отдал ручку от себя, воткнув нос вертолета в торец, теряя высоту, стараясь догнать глиссаду. Скорость немедленно начала расти. Привычно я исправил это, убрав газ. При этом я совершенно не сомневался в том, что действую абсолютно правильно. Скорость растет – убираем обороты, скорость падает – добавляем и держим… держим пространственное положение, не позволяя воздушному судну рыскать носом и поправляя креном курс. Идем точно в «торец ВПП». При этом для себя я отмечаю, что глиссада все равно получается очень крутой, неестественной… и даже страшной. Макушки деревьев проносятся под самым брюхом вертолета, инстинктивно хочется поджать ноги. Я никак не могу справиться с нарастающей скоростью. Мне ничего не остается, кроме как взять ручку на себя, чтобы погасить поступательную составляющую, вертолет тут же бодро взмывает и теряет скорость практически до двадцати узлов, и я инстинктивно дернул шаг-газ вверх, добавив мощности на двигатель. Кошмар любого пилота самолета. Потеря скорости на заходе. Собственно, в нормальной ситуации это бы означало только одно – сваливание. Потеря скорости однозначно приводит к потере подъемной силы крыла, и самолет после этого уже не летит, а падает вниз. При этом вытащить его двигателем на такой высоте уже не получится. Просто не хватит высоты на набор скорости. Я уже представил себя в горящих обломках внизу. Траурные ленточки на венках «от друзей», «он потерял скорость на заходе» и тому подобное. Вопреки ожиданиям, вертолет не рухнул, а продолжал двигаться вперед по курсу, набирая при этом высоту, которую я так старательно до этого терял в попытках догнать глиссаду. Я снова сунул ручку от себя, чтобы исправить взмывание, но было поздно. Я уже видел, что просто не успеваю потерять высоту и погасить скорость к точке приземления.

– Уход на второй, – доложил я Диме, чтобы он не сомневался в моих намерениях.

– Да мы же не на самолете! – возразил он и перехватил управление.

Через 5 секунд мы были на земле, точно в центре белого круга, обозначавшего посадочную площадку. Все, чему научила меня авиация до этого момента, полетело к черту. На самолете твоя задача – подобрать параметры и сохранять их вплоть до касания. Именно так получаются красивые мягкие посадки. На вертолете такого быть не должно, стрелки твоих приборов не должны стоять на месте, они должны двигаться в едином ритме, постепенно должна уменьшаться путевая и вертикальная скорость, и к точке касания ты должен прийти с нулевыми показаниями. И вот умение рассчитать глиссаду так, чтобы она приводила тебя к посадочной площадке именно с такими значениями, очень сильно отличает пилотов самолетов от вертолетчиков. Дима взял управление и дважды зашел на площадку, комментируя все свои действия и показания приборов, чтобы я смог запомнить алгоритм, а главное – визуально понять, как выглядит глиссада вертолетного захода. Она в результате оказалась куда более крутой, чем я рассчитывал первоначально. В результате первые мои заходы давались мне с трудом. Я часто то недолетал до посадочного круга, то проскакивал его, пытаясь исправить свои же ошибки. И так или иначе, непреднамеренно пытался сделать глиссаду более пологой по образу и подобию привычного, безопасного (в моем понимании) самолетного захода. Добившись от меня, наконец, хотя бы подобия грамотного захода с разными курсами на асфальт, Дима угнал меня на спортплощадку первой зоны. Та представляла из себя некошеное поле с квадратом лент и конусов в центре, в окружении леса.