Джуди Баталион - Свет грядущих дней

В читальном зале Британской библиотеки пахло старыми книгами. Я смотрела на стопку заказанных мною изданий о женщинах в истории и взбадривала себя: книг не слишком много, нетрудно одолеть. Та, что лежала в самом низу, была наиболее необычной: в твердом переплете, обтянутом потрепанной синей тканью, с пожелтевшими необрезанными краями. Я открыла ее первой и увидела две сотни страниц… на идише. Этот язык я знала, но не пользовалась им более пятнадцати лет.

Я уже было решила положить книгу обратно в стопку. Однако что-то заставило меня начать листать ее, я прочла несколько страниц. Потом еще несколько. Я ожидала скучных агиографических плачей и туманных талмудистских дискуссий о женской стойкости и отваге, но вместо этого нашла рассказы о женщинах и… диверсиях, ружьях, маскировке, динамите. Это был настоящий триллер.

Неужели все описанное правда?

Я была потрясена.

Я давно искала образы сильных еврейских женщин.

Когда мне было двадцать с небольшим, в начале 2000-х, я жила в Лондоне, днем работала искусствоведом, а по вечерам – комедийной актрисой. В обеих сферах мое еврейское происхождение доставляло проблемы. Шутливые замечания у меня за спиной по поводу моей семитской внешности и манер позволяли себе и ученые, и галеристы, и зрители, и коллеги-актеры, и режиссеры. Постепенно я начала понимать: британцев раздражало то, что я несла свое еврейство так открыто и непринужденно. Выросла я в дружной еврейской общине в Канаде, потом училась в колледже на северо-востоке Соединенных Штатов. Ни там, ни там мое происхождение не являлось диковиной. Мне не приходилось отделять себя как частное лицо от себя как члена общества. Но в Англии то, что я так выделялась своей «особостью», казалось чуть ли не дерзостью и причиняло дискомфорт. Осознав это, я испытала шок, чувство неловкости меня почти парализовало. Я не знала, как вести себя: игнорировать? Отшучиваться в ответ? Проявлять осторожность? Реагировать открыто и бурно? Притворяться и признать двойственность своей индивидуальности? Сбежать?

Чтобы решить эту проблему, я обратилась к искусству и исследовательской работе и сочинила пьесу о еврейской женской идентичности и об эмоциональной травме, передаваемой по наследству из поколения в поколение. Для меня ролевая модель еврейской женщины, бравирующей своей отвагой, воплотилась в Хане Сенеш [5] Хана Сенеш (1921—1944) – венгерская и еврейская поэтесса, сионистка, партизанка Второй мировой войны, национальная героиня Израиля. , одной из немногих женщин – участниц Сопротивления времен Второй мировой войны, чье имя не затерялось в истории. В детстве я посещала светскую еврейскую школу – ее образовательные принципы основывались на традициях польских евреев, мы изучали поэзию, созданную на иврите, и прозу на идише. Когда я училась в пятом классе, мы прочли о Хане Сенеш, о том, как она в Палестине, будучи двадцатидвухлетней девушкой, присоединилась к британским воздушным десантникам, воевавшим против нацистов, и вернулась в Европу, чтобы участвовать в Сопротивлении. Свою миссию ей выполнить не удалось, зато удалось вдохнуть мужество во многие сердца. Перед казнью она не позволила завязать себе глаза, заявив, что желает видеть пулю, которая ее убьет. Хана смотрела правде в лицо, жила и умерла, защищая свои убеждения, и гордилась тем, что никогда не скрывала принадлежности к своему народу.

Той весной 2007 года, в Лондоне, я пришла в Британскую библиотеку, чтобы найти дополнительную информацию о Хане Сенеш, поискать более подробные свидетельства о ее личности. Как выяснилось, о ней написано не так уж много книг, поэтому я заказала все, в которых упоминалось ее имя. Одна из них оказалась на идише. И я чуть было не отложила ее, не прочитав.

Вместо нее я сначала взяла другую, «Женщины в гетто» («Freuen in di Ghettos»), опубликованную в Нью-Йорке в 1946 году, и стала перелистывать страницы [6] « Freuen in di Ghettos»: Leib Spizman, ed. Women in the Ghettos (New York: Pioneer Women’s Organization, 1946). «Women in the Ghettos» представляет собой собрание воспоминаний, писем и стихотворений, написанных еврейскими участницами Сопротивления – преимущественно из польского Рабочего сионистского движения – и о них, а также включает отрывки из более объемных сочинений. Тексты представлены на идише и предназначены для американских евреев, хотя бо́льшая часть содержания книги изначально была напечатана на иврите. Редактор книги Лейб Спизман бежал из оккупированной Польши в Японию, потом – в Нью-Йорк, где стал историком Рабочего сионистского движения. . В 185-страничной антологии Хана упоминалась только в последней главе. До этого 170 страниц были наполнены историями других женщин – десятков неизвестных молодых евреек, которые боролись против нацистов, большинство из них жили в польских гетто. Эти «девушки из гетто» подкупали гестаповских надзирателей, прятали пистолеты в буханках хлеба и помогали строить системы подземных бункеров. Они флиртовали с нацистами, соблазняли их вином, виски, сластями и, притупив их бдительность, убивали. Они занимались шпионажем для Москвы, изготавливали фальшивые документы, подпольно печатали листовки и распространяли правду о том, что происходило с евреями. Они помогали больным и учили детей, взрывали немецкие железнодорожные линии и виленскую систему электроснабжения. Одевшись не по-еврейски, они нанимались горничными в дома арийской части города, помогали евреям бежать из гетто по канавам и дымоходам, выдалбливая отверстия в стенах и пробираясь по крышам. Они давали взятки карателям, слушали подпольное радио и писали радиобюллетени, поддерживали моральные стандарты в общине, вели переговоры с польскими землевладельцами, хитростью подбивали гестаповцев проносить чемоданы, набитые оружием, через контрольные посты, организовали антинацистскую группу в среде самих нацистов и, разумеется, участвовали в общем руководстве подпольем.