Игорь Гагин - Мне приснилось детство

– Ты все понял? – поинтересовался отец, отбирая у Андрюхи фонарик.

– Нет!

– Кто у Зуева отец?

– Не знаю.

– У Зуева отец – начальник отдела, подполковник. Кто твой отец?

Я промолчал.

– Вот так вот.

Так я впервые столкнулся с вопросами социального неравенства и это меня дико возмутило. Как так? Мы живем в Советской стране, где все равны, и вдруг кастовые различия, как в индийских фильмах! Папа Сашки Панасенко был прапорщик, так же, как и мой, а это даже не офицер. Поэтому его мать побоялась идти жаловаться Зуеву старшему на Зуева младшего, чтобы потом это как-нибудь не отразилось на службе Панасенко-папы.

И вот, спустя год, опять Панасенко. Мне пришлось рассказать маме всё, точнее, почти всё, заменив слово «шалаш» словом «штаб», начиная с того, как мы принимали клятву и до того, как мы оставили в лесу хныкающего Панаса.

– Я не стану спрашивать, зачем вы принимаете какие-то клятвы, не моё дело, но держись от этого мальчишки подальше. Усёк?

Я кивнул.

– Всё. Разговор окончен. Пошли ужинать.

На следующий день, прихватив с собой довольно внушительный кусок брезента, который был вчера где-то «надыбан» Юркой, уже втроем мы навестили наш шалаш. Усевшись в кружок под брезентовым куполом, решили обсудить создавшееся положение. Было тихо, только неугомонная кукушка завела свою однообразную песню.

– Тебе влетело? – спросил Юрка.

– Нет. Был дан совет с Панасом больше не связываться.

– Логично. Что будем делать? Панас может продать, привести кого-нибудь.

– Навряд ли! Даже не сомневаюсь, – решительно сказал я. – Это он маме рассказал, потому что еще мелкий, да и в придачу маменькин сынок. Чуть-чуть надавила, и все. Пацанам не расскажет. Да и побоится.

– Согласен, – Юрка был серьезен и в этот момент сильно напоминал мальчишку, сыгравшего главную роль в фильмах «Кортик» и «Бронзовая птица».

– Но все равно, надо менять место. Будем искать новое, где-нибудь неподалеку. Найдем, смастерим шалаш поменьше, чтобы материала хватило для покрытия. Но это место жалко! Уж больно хорошее, особенно наблюдательный пункт на сосне.

Мы с Колей согласились.

– Втроем тяжело все это будет таскать, да и школа, – сконфуженно произнес Колька.

– Может, примем кого? – предложил я.

– Кого думаешь?

– Давай Картошку! Это лето я с ним дружил и знаю его немного. Хороший парень, не болтливый, веселый.

– Картошку, так Картошку, – вздохнул Коля, для которого Вовка Карташов являлся одноклассником. Жил Вовка в первом подъезде нашего дома, его комната была смежная с моей, так что мы через стенку иногда перестукивались, и даже перекрикивались.

Наступило утро следующего дня. Это было воскресенье, хотелось поспать подольше, но не дали. Звонок в дверь.

– Это к тебе, – батя зашел в мою комнату. – Вовка Карташов, собственной персоной.

Отец настороженно относился к нашей дружбе, потому что Вовкин отец был командиром войсковой части с вытекающими отсюда последствиями. Мне же было абсолютно все равно, кто чей отец. По крайней мере, в то время. Нам было интересно друг с другом, и этого было достаточно.

– А ты мне как раз и нужен, – сказал я, провожая приятеля в свою комнату. Я рассказал ему нашу не хитрую историю. Вовка внимательно слушал, перебирая бахрому на скатёрке, покрывавшей мой заваленный всякой всячиной стол. Усыпанное веснушками курносое лицо было серьезным.

– Что скажешь? Согласен быть с нами?

– Согласен! – сказал он, не ломаясь, и засмеялся.

Нас снова стало четверо. Только так получилось, что уже скоро кроме нас с Юркой больше никто не ходил к шалашу. Заканчивалась первая четверть. Картошке было некогда, Коля ударился в учебу. Мы приняли Олега Киклевича, но он тоже вскоре стал отлынивать от совместных походов, ссылаясь на младшую сестренку, с которой его заставляли нянькаться. Когда выпал первый снег, мы с Юркой перенесли весь брезент с остова осиротевшего шалаша и спрятали его под елью, одиноко торчащей среди корявых осинок. Как мы тогда думали, до лучших времен.

Это была шумная школьная перемена. Я стоял у окна, делая безуспешные попытки сосредоточиться на странице учебника «Зоологии».

– Трясёшься? – услышал я веселый звонкий голос. Скосив глаза, увидел Мишку Родина, закадычного дружка и балагура. Одно время мы стали реже видеться. Родителям дали трехкомнатную квартиру в доме номер 23, в котором живем и ныне, а это довольно далеко от места первоначального пребывания. Не так давно Мишкины родители переехали в соседний дом, так что его балкон я ежедневно вижу из окна своей комнаты. Вполне понятно, что мы снова стали закадычными друзьями.