Михаил Янко - Литературное Зауралье

Но возмездие близко, оно придет. «Стон и вопли страдальцев» не останутся без ответа, «ударит час» народной расправы.

Сцена суда над злодеем-царем, исполнителем «кровавых велений» которого был «послушный холоп» Мезенцев, отличается большой драматической силой; в ней сосредоточен огромный заряд ненависти к самодержавному режиму.

По приговору Одесского военно-окружного суда за вооруженное сопротивление полиции в августе 1878 г. был казнен революционер-народник И. М. Ковальский, ранее привлекавшийся по делу «193-х». На это событие Ольхин откликнулся стихотворением «На смерть И. М. Ковальского». В нем он говорит о «неравном бое» с самодержавной властью, жертвой которого оказался еще один герой. Обращаясь к своему поколению, поэт спрашивает: найдет ли безвременная гибель борца отклик в сердцах людей? И с уверенностью отвечает:

Верой в правоту начатой с самодержавным деспотизмом борьбы проникнуто написанное Ольхиным в 1879 г. стихотворение «Н. А. Морозову». Оно посвящено активному деятелю революционного движения 70-х годов, двадцать пять лет проведшему в Петропавловской и Шлиссельбургской крепостях.

Как призыв, как лозунг звучат короткие строки стихотворения, наполненные пафосом революционного подвига:

В апреле 1879 г. Ольхин был арестован и выслан под гласный надзор полиции в Вологодскую губернию, затем привлекался к суду по обвинению «в принадлежности к преступному сообществу», но за недостаточностью улик был оправдан. Тем не менее он был снова отправлен в Вологодскую губернию, а вскоре, в марте 1880 г., за противодействие местным властям выслан под гласный надзор полиции в г. Шадринск.

В Шадринске Ольхин почти сразу же (11 мая 1880 г.) был привлечен к следствию по обвинению в произнесении «дерзких слов против особы государя императора» и по приговору суда подвергнут месячному тюремному заключению.

Живя в Шадринске, Ольхин поддерживал письменную и личную связь с революционно настроенными людьми. В секретном отношении начальника тобольского губернского жандармского управления от 4 августа 1883 г. на имя тобольского губернатора сообщалось о жителе Кургана титулярном советнике Троицком, «находящемся под негласным надзором полиции, который постоянно разъезжает в Шадринск и Екатеринбург, в Шадринске останавливается у ссыльного Ольхина, скрывавшего у себя в квартире беглых Тулузакова, Иванова и Чемоданову» [17] Филиал Тюменского облгосархива в г. Тобольске. Фонд 152. Оп. 10, ед. хр. 35, лист 1. .

Действительно, бежавшие из Сибири политические ссыльные Иванов, Чемоданова, Тулузаков были арестованы на квартире Ольхина. В отправленном из Кургана на имя ссыльного В. Березневского и перехваченном полицией письме сообщалось среди других новостей: «Лебедева (политическая ссыльная из г. Шадринска — М. Я.) писала, что Ольхина снова допрашивали о побеге, и ему было объявлено, что если в течение трех дней не найдет поручателей, то будет арестован» [18] Там же. .

Ольхин опять привлекается к ответственности, и в результате срок полицейского надзора, определенный ему в четыре года (по 9 сентября 1885 г.), был продлен еще на два.

Ссыльный Ольхин оказал заметное влияние на общественную и культурную жизнь города. Он живо интересовался литературой, театром. Есть предположение, что он вел переписку с Д. Н. Маминым-Сибиряком, который, по словам его племянника Б. Д. Удинцева, «очень любил Ольхина». Он нередко участвовал в любительских спектаклях, выполняя обязанности актера, режиссера и постановщика. Об этом, в частности, свидетельствует запись В. П. Бирюкова, сделанная им 4 марта 1945 г. со слов шадринской уроженки (1862 г.), дочери аптекаря, Элеоноры Кондратьевны Шорнинг, по мужу Канунниковой:

«Вы спрашиваете, знаю ли я Ольхина… Александра Александровича?.. Господи, да как же не знать Александра Александровича. Да ведь это же мой крестный! Не такой, как обычно, а по театру.