Владимир Медведев - Заххок

– Ни с кем.

Не хочет рассказывать, не надо. Но постепенно, слово за слово, он всё же поведал, что произошло. С холодами мы отгоняем овец на зимовку в Дангару, за сотни километров от наших мест, а весной возвращаем обратно. Перегон – дело трудное и для пастухов, и для овец. Случаются потери. А в нынешнем году они оказались особенно велики. Чабанов перехватила по дороге какая-то банда и отняла десяток овец.

Выходит, война уже до наших мест добралась. До сих пор спокойно было. Слишком уж далеко до больших дорог. Но правительство вытеснило оппозицию из центральных районов, и вооружённые отряды и банды отступили на Дарваз.

Понятно, почему Ибод мрачен. Стыдно ему. Чувствует себя униженным. Ровесники, такие же, как он, крестьянские парни, обросшие молодой бородой, с оружием, с зелёными повязками на голове, отняли овец, перешучиваясь и усмехаясь. И в придачу побили деревенщину.

К середине для мы с Ибодом поднялись к пастбищу. На краю его лежит огромный Дед-камень, обломок скалы, обросший чешуйками мха, живого и мёртвого. Из-под мохового покрова проступают загадочные знаки, которые выбили наши древние предки. Ныне никто не знает, о чём те знаки говорят. Священный этот камень исцеляет от многих болезней, и невдалеке от него – там, где тропа вступает на пастбище, – высится харсанг, большая куча камней, которую сложили в знак благодарности те, кто приходили лечиться…

Слева от Дед-камня стоит домик, сложенный из скальных обломков. Рядом на траве был расстелен дастархон, лежали перемётные сумы, не разобранные после дороги. На каменном очаге установлен большой котёл, и Гул, пастух, шуровал в вареве шумовкой. Овцы паслась невдалеке на пологом склоне. Завидев меня, Гул поспешил навстречу.

– Хорошо, что пришли, муаллим. Неладные дела. Кто-то гонит сюда отару. Джав поехал посмотреть, кто такие. Что делать будем?

– Пойдём навстречу.

Мы спешно двинулись к верхнему, восточному краю. И вдруг из-за среза возвышения, ограничивающего пастбище, вылетел всадник. Это был Джав, наш чабан. Подскакав, крикнул, не сходя с лошади:

– Вазиронцы идут!

И тут из-за гребня выскочили три собаки. Наши псы молча ринулись к ним. Впереди летел Джангал, огромный алабай-волкодав без ушей и хвоста, за ним – молодой кобель. Наши псы встретились с чужаками, обнюхали взаимно друг друга и разошлись шагов на десять. Каждая стая отступила в сторону своей отары. Будь силы равны, начали бы драться. Но чужаки без драки признали превосходство наших собак. Джангал поднял ногу и помочился. Показал: вот граница моей территории, и сел охранять рубеж. Чужой вожак обозначил свою границу, за ней уселся его отряд.

Мы поравнялись с Джангалом, несущим стражу, и в это время на гребне показалась фигура человека, а вслед за ней – овцы. Отара сползала вниз по склону, как стекает густая патока, если накренить деревянное блюдо.

Человек, шагавший впереди овечьего гурта, был мне знаком. Это Ёр, пятидесятилетний мужик, силач, богач, прямой праправнук Подшокула, того самого Торбы. Удивительно, что столь богатый и уважаемый человек шёл со стадом как простой пастух.

– Здравствуй, Ёр, – крикнул я.

– Ва-алейкум, – мрачно ответил Ёр и продолжал шагать, пока не остановился прямо передо мной.

– Уйди с дороги.

– Не спеши, Ёр, – сказал я. – Давай поговорим.

– Говорить не о чем. Гони с нашей земли своих баранов. Тех и этих, – он кивнул на нашу отару, затем на чабанов, стоящих рядом со мной.

– Мы не бараны! – крикнул мой племянник Ибод. – Это вы – навозники, конскую мочу пьёте.

– Уйми щенка, – угрожающе произнёс Ёр.

Тем временем стекающая по откосу отара захлестнула нас, и мы оказались как бы на островке среди блеющего потока. Подоспели вазиронские чабаны и встали рядом с Ёром. Он вёл с собой целое войско. Человек десять, не меньше. Был меж ними, как на беду, несчастный Малах, немой от рождения. Говорить он не умел, только мычал. Овцы и собаки хорошо его понимали.

– Это наша земля, не ваша, – сказал я.

– Испокон веков была нашей, – сказал Ёр.

Немой неистово загугукал, размахивая пастушьим посохом.

– Эта наша земля, – повторил Ёр. – Голодранец Саид-бедняк подло отобрал её и отдал вам, талхакцам. Но нынче, хвала Аллаху, настало время справедливости…

Я понял, к чему он клонит. Три месяца назад власть над всеми кишлаками каньона Санговар захватил полевой командир Зухуршо. Взял он в жёны девушку из Верхнего селения, и сила перешла теперь на сторону соседей. Но я не сдавался. Обернулся и указал на нижний край пастбища: