Мария Башкирцева - Если бы я была королевой… Дневник

Суббота, 10 ноября 1877 года

К обеду званы Блан, Берта и Пополь [100] Пополь – прозвище Кассаньяка. . Неприятнее всего – ждать, когда нет уверенности, придут или нет. Поль де Кассаньяк убийственный человек! Я обрадовалась, когда его увидела, потому что ничто на свете не заставит его прийти туда, где ему не нравится бывать. <���…>

Не знаю, как бы мне выразить то, что я хочу сказать, словом, я была остроумна, главным образом остроумна в том смысле, что говорила небрежно самые необычайные вещи.

– Вас во многом можно упрекнуть, – сказал мне Кассаньяк, – но только не в глупости.

<���…>

Мы разок-другой перемолвились словом с глазу на глаз, спрятавшись за арфу – благо сквозь нее все видно!

Вернулись к тому, что было, и заключили что-то вроде договора… о чистой и святой дружбе, честное слово, но он обошелся со мной восхитительно, объявив, что он владеет своими чувствами и я смутила его спокойствие только один раз, самый первый; что путь любви со мной – слишком опасен, он может завести неизвестно куда, потому что во мне есть не только совершенство женщины, чарующей и пленительной, но и второй слой, присущий мужской натуре, и что моя дружба – дар самый драгоценный; мы поклялись быть братом и сестрой. Прекрасно. <���…>

Среда, 14 ноября 1877 года

Была в квартале медицинского факультета, искала разные книжки и гипсы. У Вассёра – знаете, тот Вассёр, который торгует разными муляжами, скелетами и т. д.? Так вот, мне там протежируют, и обо мне говорили с г-ном Матиасом Дювалем, профессором анатомии Академии изящных искусств, и с другими, и кто-нибудь из них будет давать мне уроки.

Я в восторге; на улицах было полно студентов, возвращавшихся после занятий; и эти узкие улочки, лавчонки, торгующие музыкальными инструментами… Ах, черт побери, я поняла, в чем состоит, если можно так выразиться, магия Латинского квартала.

Во мне женского – одна оболочка, оболочка эта дьявольски женственная, зато все прочее совершенно другое. Это не мое мнение, мне-то, наоборот, кажется, будто все женщины такие же, как я.

В добрый час, говорите со мною о Латинском квартале! Там я примиряюсь с Парижем; кажется, будто ты где-то далеко, чуть не в Италии… но это, конечно, совсем в другом роде.

Светские люди, иначе говоря – буржуа , никогда меня не поймут. Я обращаюсь к нашим .

Юные, отверженные, прочтите меня!

Вот и мать тоже негодует оттого, что я бываю в лавках, где выставляется такое… О, такое! «Голые крестьяне». Это и есть буржуазность. Когда я напишу хорошую картину, в ней увидят только поэзию, цветок, плод. О навозе никогда не думают. Я вижу только цель. Иду к этой цели.

Обожаю ходить к книгопродавцам и людям, которые принимают меня за какую-нибудь Бреслау, благо одета я скромно; смотрят они как-то по-доброму, ободряюще, совсем не так, как раньше.

Однажды утром я поехала с Розали в мастерскую в фиакре. Даю ей монету в двадцать франков, чтобы она расплатилась.

– Эх, милая моя, у меня не найдется столько сдачи.

Как забавно!

<���…>

Четверг, 15 ноября 1877 года

Был конкурс среди учениц, на места, кто за час лучше сделает эскиз головы. У одной девушки был нервный припадок, вроде эпилепсии, она разорвала и съела свой эскиз. <���…>

Меня беспокоит негодница Бреслау. Она изумительно организованная, и уверяю вас, она себе дорогу пробьет. Никак не могу усвоить, что она рисует у Жюлиана уже почти пятьсот дней, а я тридцать, значит, она даже у Жюлиана училась в пятнадцать с лишним раз дольше, чем я. Если у меня в самом деле хорошие способности, через полгода я буду рисовать не хуже ее. Бывают удивительные вещи, но чудес в нашем деле не бывает, а мне бы хотелось чуда! Мне неприятно, что, проучившись месяц, я еще не лучше всех.

Пятница, 16 ноября 1877 года

Пошла навестить бедняжку Шеппи, она живет в пансионе на улице Великой Армии. Мансарда, очень артистичная, такая чистенькая, что бедность совсем незаметна. В том же пансионе живет Бреслау и еще несколько подающих надежды художниц. Наброски, этюды, куча интересных вещей. Само соприкосновение с художниками, сама эта атмосфера действует благотворно… Не могу себе простить, что знаю меньше, чем Бреслау… Потому что… я в жизни ни во что не вникала, узнаю обо всем понемногу и боюсь, что теперь занимаюсь тем же самым; но нет, судя по тому, как я взялась за дело, результат будет серьезный. Если не делала чего-то раньше, нельзя думать, что и впредь никогда этого не сделаешь. По первому разу судить опасно.