Достойно замечания и то, что в инструкции, Дибичем мне данной, изложены только три предположения: 1-е) предприятие Дверницкого между Вепржем и Бугом на Брест-Литовский ; 2-е) движение его к Люблину в тыл корпуса Крейца, расположенного около Уржендова и 3-е) движение, через Рахов на Вислу, для соединения с главною польскою армиею; но ни слова не было сказано о возможности вторжения его на Волынь и далее, что однако не могло не броситься в глаза. И в самом деле, не достаточно ли ручались в этом вторжении: 1-е) удобство положения Замостья, под пушками которого находился корпус Дверницкого, 2-е) обнажение от войск наших Волынской, Подольской и Киевской губерний? Хотя из инструкции и видно, что в Устилуге стоял генерал-майор Лошкарев, но он командовал только слабым отрядом, подкрепленным сводным корпусом генерала Ридигера, весьма еще малочисленным по случаю неприбытия всех войск, в состав его назначенных. Он был следовательно весьма недостаточным для отражения десятитысячного корпуса Дверницкого, привыкшего одерживать успехи и составленного из кавалерии, пехоты и артиллерии. 3-е) естественная невозможность царства Польского продолжать борьбу с Россиею, без распространения мятежа в западных губерниях, что не иначе можно было привести в действие, как посредством войск, отделенных от главной армии мятежников, и наконец 4-е) дух вражды ко всему русскому, господствовавший искони во всех западных губерниях, и усилившийся со времени восстания царства, успехов наших под Милосной и Гроховым, коими главнокомандующий наш не умел воспользоваться, и также частных поражений, нанесенных Дверницким Гейсмару и Крейцу, поражений, преувеличенных недоброжелателями России. Если бы Дверницкий, по переправе через Вислу в Пулаве и по изгнании Крейца из Люблина, в исходе февраля, ограничился занятием этого центрального пункта южной части театра войны, тогда не было бы возможности предусмотреть вторжения его на Волынь. Всё, что можно было бы предвидеть, это набеги его из Люблина к Седлецу, или к Биале, т.е. на путь сообщения нашей армии с Брестом или на её левый фланг, во время расположения её около Шеницы, Паризова, Литович и Сточека, или быстрое отступление его обратно за эту реку, (находившуюся от него на расстоянии лишь одного сильного суточного перехода) в случае движения на него части армии нашей из-за Вепржа. Но когда, по занятии Люблина, по вскрытии Вислы, при неимении ни моста, ни паромов на этой реке, Дверницкий, оставив Люблин, двинулся к Замостью, — тогда не трудно было, видя, что он совершенно отделяется от главной польской армии, постичь истинное его направление, долженствовавшее непременно простираться гораздо далее Замостья; можно было отгадать, что целью его похода Волынская губерния, ибо какой, мало мальски понимающий ремесло свое, начальник решится предать в руки неприятеля кратчайшее и, можно сказать, единственное сообщение свое с своею главною армиею, для того только, чтобы поглядеть на крепость, вовсе в нём не нуждавшуюся ни для усиления своего гарнизона, ни для снабжения себя оружием; напротив, прибытие туда новых сил должно было уменьшить средства пропитания, получаемые ею из окрестностей?
Не взирая на то, весьма ясно видно, что наш главнокомандующий не только не постиг возможности этого вторжения, но и первые два предположения, более третьего с ним сходные по своему наступательному свойству, бросил в данную мне инструкцию так — par acquit de conscience, чтобы не совсем быть грешным пред алкораном немецкой методики. Главное внимание обращено было на преграждение Дверницкому обратного отступления за Вислу.
Вот для чего и помещен был один из полков моих в Желкевке и в Высоком, с повелением ему делать разъезды за Щербжечин и Франполь; вот для чего и помещен был корпус Крейца не в Люблине , а в Уржендове, ближе к пути отступления Дверницкого, о чём он не гадал и не думал.
Мне следовало бы выехать из Шеницы немедленно по получении инструкции. Уже товарищи мои, Граббе и граф Тиман, разъехались по местам, им назначенным. Первый, на второй день по приезде нашем, в первый пехотный корпус, где он был назначен начальником штаба; последний, на третий день, в отряд Гейсмара, бригадным командиром конно-егерских полков Тираспольского и Арзамасского. Некоторые лично до меня касавшиеся обстоятельства задержали меня и я, против воли, должен был остаться в Шенице до 16 числа.
Читать дальше