Павел Сурков - Азбука «Аквариума». Камертон русского рока

Конечно, для БГ одним из главных персонажей в «Битлз» был Харрисон – именно он показал, что со звуком можно экспериментировать, а музыкальные идеи – черпать из других, невозможных и порой непонятных культур. Отправившись в Индию (а сперва просто углядев на съемках фильма «Help!» ситар, который он принял за какую-то непонятную гитару), Харрисон открыл для всего человечества новый, неизведанный мир. Результат мы знаем – примерно через год все рокеры отправились в Индию: набираться мудрости.

При этом роль Харрисона БГ понимал прекрасно: «Харрисон первым вышел за пределы популярной музыки Запада и сделал шаг на Восток… Он дал мне меня самого, открыл для меня большой и интересный мир… Именно Харрисону в наибольшей степени я обязан тем, что я такой, какой есть».

С Харрисоном БГ познакомит Дэйв Стюарт – и, отправляясь на эту встречу, БГ опасался увидеть непьющего анахорета, умудренного опытом, эдакого гуру от рок-музыки. А в итоге перед Гребенщиковым оказался живой, острый на язык человек, наделенный должным скептицизмом, пропускавший все через фразу «эта штука работает – для меня». Они даже успели по-дружески сцепиться по поводу того, что думают о рок-н-ролле в СССР: для Харрисона БГ выглядел как пришелец с другой планеты, и верить в то, что, оказывается, в Советском Союзе все не совсем так, как показывала западная пропаганда, Джордж сперва не очень хотел.

В момент знакомства Харрисон активно занимался проектом The Traveling Wilburys – и в его домашней студии присутствовали все участники процесса, за исключением еще не приехавшего Дилана, – Джефф Линн, Том Петти и Рой Орбисон. Ошалевший от такого количества звезд БГ шепнул Дейву Стюарту: «А не согласится ли Джордж сыграть на одной записи на гитаре?» – но тут Стюарт ревниво ответил: «А давай я сам сыграю». Так что, как говорит Гребенщиков, сработал вопрос субординации – и совместной записи не сложилось.

Свое ощущение от встречи с Харрисоном БГ резюмировал просто: «Харрисон в жизни был совершенно нормальным человеком. С повышенным интересом к Индии, что легко понятно. А так – очень милым и достаточно джентльменом. Мне нравится то, что он был выпивохой – таким же, как я».

Циклопического труда под названием «Беспечный русский бродяга» (или «Брадягга», как предполагалось официально назвать эту запись) 2006 года могло бы не существовать.

Изначально задумывался тягучий и, по большому счету, страшный альбом «Репродуктор», по счастью, «перебитый» сочинением пластинки «ZOOM ZOOM ZOOM», которая пришла в голову Гребенщикову на отдыхе в Испании, вся, целиком. А разрозненные остатки того, что должно было составить «Репродуктор» (или «Черный ящик», как собирались на определенном этапе назвать пластинку), тоже нужно было в каком-то виде издать.

В результате собралось эклектичное полотно с песнями, не объединенными никакой общей идеей, да и вообще не имевшими между собой ничего общего, кроме того, что написал их Гребенщиков.

Зато случилась куда более важная вещь – на «Бродяге» собралось невероятное количество приглашенных музыкантов, в том числе признанных международных звезд: чего стоят только такие индийские мастера, как Харипрасад Чаурасия и Бхавани Шинкар Катак. Прибавим сюда Хенри Кайзера и Тима Ходкинсона – и мы получаем состав гостей, который сделает честь любому прославленному рокеру.

Этот ход дал импульс другому, куда более амбициозному и мощному проекту, который поименуют Åквариум International, – международной группе, где костяк – текущий состав «Åквариума», но при этом вокруг такого «скелета» нарастает «мясо» в виде опыта и мастерства приглашенных зарубежных звезд.

«Бродяга» оказался своеобразным сборником, антологией «Åквариума 3.0», песен, которые были написаны в новом веке, но должны были быть зафиксированы в записи, вернее – в издании, а не лежать мертвым грузом.

Два основных хита – собственно, заглавная песня и плотно въевшаяся в репертуар «Стаканы» – оказались переработками классических ирландских песен, на которые БГ сочинил собственный русский текст: «Слова написались практически сами – благо, Жизнь предоставила мне благодатный материал. Меня извиняет только то, что в обоих случаях я много и долго хохотал, когда у меня писались эти тексты. Что, конечно, никак не отменяет абсолютной искренности автора».