Вячеслав Элеш - Записки подпольщика

Меня уже схватили за руки, за плечи, пытаясь увести с собой.

А толпа смотрела и молчала!

Как раз в это время в помещение вокзала вошли американские офицеры. Казаки, очевидно, сочли неудобным при них держать меня и освободили. Я отошел.

В это время из толпы кто-то шепнул: «Скройтесь». Я воспользовался советом доброжелателя, смешался с толпой и вышел на улицу.

Я ехал в Хабаровск, чтобы устроиться в Амурском пароходстве. Но этот случай на вокзале, рассказы о зверствах калмыковцев и личные наблюдения в пути заставили пересмотреть мои намерения. Тут же я купил билет и уехал во Владивосток.

Поезд прибыл во Владивосток ночью. Еще в дороге мне говорили, что искать пристанища в гостиницах бесполезно, свободных комнат не найти, а если и удастся, то это будет редким, счастливым исключением. Я решил не гнаться за исключением и коротать ночь на вокзале. Здесь для пассажиров было два помещения: одно в первом этаже для пассажиров попроще, второе для привилегированных, где ресторан. Я поднялся в ресторан и занял свободное место за столом. Вскоре все стулья были быстро заняты такими же, как и я, бесквартирными. Разница была лишь в том, что я прибыл сегодня, а многие вчера и даже несколько дней назад.

«Нечего сказать, весело, — думал я, осматривая помещение ресторана, — и надо же было мне заехать так далеко, почти на край света, таскаться без угла, ходить без работы и, чего доброго, голодать».

Для таких дум у меня была основательная причина — деньги подходили к концу. Да, надо прямо сознаться, настроение было неважное, я решил не брезговать никакой работой.

Невозмутимо спокойно сидел рядом со мной молодой краснощекий крепыш с яркими губами и белоснежными зубами. Светлые, пышные и мягкие волосы его были зачесаны набок. Одет он был просто, но опрятно. Мы почему-то улыбнулись друг другу и заговорили. Он оказался моряком. Плавал на коммерческих судах матросом, кочегаром, как удавалось устроиться. А теперь без работы... За длинную ночь мы успели наговориться вдоволь и решили вместе искать работу и комнату.

Так я познакомился с Вилли Штейнбергом. Мне стало веселее.

Утром мы решили прежде всего сходить в баню, но это оказалось не таким простым делом. Городские бани не работали. Нам порекомендовали бани на Семеновском базаре. С трудом отыскали их в трущобах. Шли по каким-то переулкам и переходам, узким и темным, поднимались по крутым лесенкам на этажи, проходили каморки без окон, и, наконец, банщик показал нам открытую дверцу в клетушку без окон же, размером не более четырех квадратных метров. Принес по ведру каждому горячей пресной воды и, указав на кран в стене, сказал:

— Соленая вода.

В помещении сидений не было. Мылись стоя. Но мы были довольны и этим.

Так началась наша жизнь в незнакомом городе, без пристанища, без работы, почти без денег.

День во Владивостоке был чудесный, кругом море и тепло. Все привлекало наше внимание: здания, амфитеатром спускающиеся с сопок; бухта Золотой Рог; корабли, стоящие у пристани и на рейде; небольшой, старинной русской архитектуры вокзал в центре города; залитые светом, оживленные улицы.

Но почему-то нам с Вилли Штейнбергом особенно понравилась сопка Орлиное Гнездо, высившаяся над площадью. Так и тянуло на ее вершину.

Отсюда открывался большой, испещренный бухточками лесистый Русский остров со множеством бухт. Дальше, далеко в открытом море, — острый, как правильный конус, выделялся остров Аскольд, а еще дальше — залитое солнцем Японское море.

Еще прошлой ночью я тревожился: «И надо же было заехать так далеко», а теперь, глядя с вершины сопки, думал: «Как хорошо, что я здесь все это вижу».

Однако скоро нам предстояло спуститься с заоблачных высот и окунуться в «земное».

Город был переполнен интервентами: английскими моряками и шотландскими стрелками в клетчатых юбках, французскими солдатами в беретах с помпонами, «выутюженными» американскими солдатами с вечной резиновой жвачкой во рту, итальянскими моряками, альпийскими стрелками, китайскими и канадскими матросами и солдатами. Этот «букет» дополняли потомки самураев — солдаты Страны восходящего солнца в фуражках с красным околышем. По улицам, на вокзале, в театрах и ресторанах щеголяли в новеньких английских мундирах штабные офицеры генерала Иванова-Ринова — белогвардейского ставленника в Приморье.

В дневные и вечерние часы владивостокские кафе, рестораны и столовые превращались в своеобразные черные биржи. Среди посетителей можно было встретить коммерсанта, спекулянта, офицера, артиста оперетты и видного гражданского чиновника, занимающихся валютными сделками.