Александр Черваков - Две стороны. Часть 3. Чечня

Вокруг стояла оглушающая тишина, даже птицы умолкли. Вечерняя заря погасла на западе, и первые звезды загорелись на черном бархате неба.

– Ну вы всё равно наблюдайте, – на прощанье сказал Дима, сев за руль своего 66-го. – Если что, я всё время на приёме на этой частоте, – добавил он и, треща ветками кустов в темноте, медленно покатил в сторону своего расположения.

Конец октября, но солнце днем греет достаточно сильно, чтобы оставаться в одном "комке". Пользуясь теплой погодой, Щербаков снял верх куртки и штанов зимнего танкового комбинезона и целый час отдраивал грязную материю обувной щеткой, выполаскивая одежду в холодном Тереке. Затем развесил всё сушиться на стволе танка. К вечеру комбинезон высох, от тщательного трения превратившись из горчичного в ярко-желтый.

Слухи о том, что 2-му МСБ на замену скоро придет новый батальон из Волгограда, разгорались и вновь затихали. Откуда-то появлялись даты вывода батальона из Чечни, маршруты выдвижения на погрузку и даже номера воинских подразделений, "спешащих" на замену, но замена всё не приходила.

Ночами стало еще холоднее. Щербаков надел на ноги две пары носков, благо берцы 42-го размера позволяли, однако ноги всё равно мерзли. В вырытой позади танка яме разводили костер, надеясь, что с противоположного берега его не видно, и полночи грелись у огня, подбрасывая сырые ветки в потрескивающее пламя. Затем залезали в танк, закрыв люки, зажигали таблетку сухого горючего, пытаясь заснуть в призрачном тепле, но сон был обрывистый – полностью отключиться мешал холод и заедающие "бэтэры". Прожарка, которой пытались уничтожить насекомых, не помогла – всю одежду за один раз прожарить не получилось, вши жили не только в "сменке" (у кого она имелась), но и в спальных мешках. Утром ломило всё – затекшие мышцы, суставы, особенно замерзшие колени. Вылезая из люка на прохладный осенний воздух, Щербаков вспоминал школьную байку про актера Джеки Чана. Тот якобы весь переломанный на съёмках фильмов с восточными единоборствами, не мог самостоятельно подняться с постели.

Так жили до тех пор, пока днем 2 ноября не приехал Шугалов.

– Щербаков, у тебя "комбез" что ли новый? – издали увидев Щербакова, спросил Шугалов.

– Постирал, товарищ майор.

– Собирайтесь. Буду назад ехать – пристраивайтесь за мной в колонну. Танки забираю в расположение штаба батальона, – майор запрыгнул в ГАЗ-66.

– Домой, на погрузку?

– В лес, на "зачистку"…

Командир танковой роты Олег Абдулов сидел за рычагами танка № 153 и гусеницами валил деревья в ближайшей лесополосе. Это делалось для того, чтобы противник не смог незаметно подобраться к расположению батальона и внезапно напасть. Абдулов поначалу заартачился, мол, почему танки опять не по прямому назначению используют, но потом плюнул – против приказа командира батальона не попрешь, и сам сел за рычаги, чтобы аккуратнее всё сделать и не повредить борта. Солнце жарило не по-осеннему, и сползавший на глаза шлемофон Олег снял во время короткой передышки. Теперь из люка механика-водителя торчала его коротко стриженная голова, обдуваемая приятным ветерком. Трещали поломанные ветки, заглушаемые ревом дизельного двигателя. Наезжая гусеницей на очередной ствол, Абдулов не заметил, как толстая ветка соседнего дерева зацепилась за борт танка, изгибаясь дугой. Танк двигался дальше, пока ветка не сломалась и, отскакивая от дерева, со всего маху ударила по голове лейтенанта. Олег на мгновенье потерял сознание, но тут же пришел в себя и остановил танк. Вылез, держась за окровавленную голову.

– Кайдалов, давай доделай тут всё, – Абдулов, шатаясь, спрыгнул на высохшую осеннюю траву.

– Товарищ лейтенант, вам в санчасть надо!

– Я сам, доделай!

В санчасти Абдулову зашили рану, перебинтовали голову, медик Слава накормил какими-то таблетками и велел отлеживаться в медицинской палатке – сто процентов сотрясение.

«Нет, пойду на трансмиссии отлежусь, на воздухе», – сказал упрямый Абдулов.

С трудом Олег добрался до своего танка, залез на трансмиссию. Голова кружилась и трещала по швам, тошнило, весь мир качался, как будто лейтенант лежал на плоту, плывущем по бушующему морю. Он вновь потерял сознание, провалившись в небытие.

Ночь. Абдулов проснулся от непонятного рокота, словно рядом раздувают меха кузнечной печи. Голова болит, но не так сильно. Олег чуть приоткрыл глаза. Первое, что он увидел – блеснувший в лунном свете большой православный крест с распятым на нем Иисусом Христом.