Владимир Кантор - Карта моей памяти

Вот если понимать империю только так, то мы увидим, что Франция является империей, но со значением, например, 0,2, Советский Союз со значением 1, Российская Федерация со значением 0,9, а США со значением близким к 0. Такого большого неимперского внутреннего пространства в истории известно не было. По-моему, такое определение империи, по крайней мере, не идеологическое, не зависит от дискурса и разного рода этнических конструкций. Если путешествуешь по России, то видишь, что главное напряжение Российской империи – это не напряжение между Москвой и Татарией. Какое напряжение между Москвой и Татарией? Простите меня, Татария уже ушла, все. Она выстроила эффективное национальное государство, контролирует ресурсные потоки и т. д. Главное напряжение – между Москвой и Россией.

Долгин : По-вашему, Татарии в России уже не существует?

Казанский : Нет. Ни Татарии, ни Башкирии, ни Тувы. Я про Чечню не говорю. Вы понимаете, Советский Союз окончательно распался к 1989 г., просто тогда это не было замечено, как свет далекой звезды, долго несся. Борис, мы с вами наблюдали съезд народных депутатов. Все кричали, что нет больше никакого Советского Союза. Тем не менее он влачил какое-то фантомное существование и воевал. Конечно, для интеллигента такое понимание империи чрезвычайно примитивно: а где же дискурс, где идеологемы, где в этом определении роль интеллигенции, которая структурирует империю. Но если использовать это понятие, то совершенно понятно, что разведение Советского Союза, Московской Руси после взятия Казани, Петровской империи, Российской Федерации совершенно несправедливо. Большое пространство, полиморфное, разнообразное, структурируется силой. И совершенно необязательно для империи понятие метрополии. Это другой тип империи, дистантной империи, имеющей заморские владения. Должен быть единый чекан, по которому структурируется пространство, а метрополия совершенно необязательно.

Долгин : То есть любые государства, существующие на данной территории в разные периоды, заведомо одно и то же государство?

Казанский: Нет. Здесь еще есть историческая преемственность, но я ее не обсуждаю. Когда говорят, что Советский Союз не империя, то следуют из определенного понимания. В этом понимании нет ничего оригинального, но я предлагаю понимание, согласно которому это, несомненно, империи. Киевская Русь, насколько это известно, несомненно, не империя. Не потому что она европейская или неевропейская, а потому что она полицентричная, потому что не существует единого силового структурирования пространства, так как оно еще не оформилось, оно само находилось в состоянии брожения.

Долгин : Просто у вас прозвучал еще один тезис относительно того, что по сути от Московского государства к нынешнему мы имеем одну и ту же империю, а не просто совокупность последовательных.

Казанский: Этого я не знаю. Я подчеркнул взятие Казани, потому что территория стала культурно разнородной после настоящего присоединения Казани. Сейчас она культурно разнородная в другом отношении, но это другая тема. Еще два замечания. Все-таки стоит различать страну и государство.

Долгин: В каком понимании? Их много…

Каганский : Я поясню. Несомненно, в Российскую Федерацию входит остров Врангеля. Несомненно, в страну Россию остров Врангеля не входит. Следующий пример. Несомненно, Калининградская область по Конституции, по формально-правовому пониманию государства и в этом смысле западному (кстати, не присущее почвеннику, почвенник должен его отрицать) входит в Российскую Федерацию. Калининградская область ни в каком смысле не является частью исторической страны России.

Долгин : То есть страна – это историческое образование?

Каганский : Да. Грубо говоря, я бы сказал, что одно – органическое, а другое – формальное, для одного критерии формально правовые, для другого – содержательные. По-моему, где-то в Интернете еще висит мое представление, чем сейчас является страна Россия. Правда, из-за него я быстро поднимаюсь в ранги «Врагов России», есть такой замечательный сайт. Вы тоже там есть, Владимир Карлович. И, наконец, последнее замечание. Господа, давайте, наконец, разберемся с Пушкиным. Пушкин наше все и т. д. Но простите меня, человеку, который вообще не замечал крупных исторических событий, по крайней мере последних лет своей жизни, надо с осторожностью приписывать глубокое чувство истории. Смотрите, демократизм и продвижение масс было уже налицо, Пушкин его не заметил. Пушкин не заметил даже железной дороги, которая действовала в его время, он не придавал значения этому фактору.