Чарльз Тейер - Медведи в икре

Пятнадцать лет спустя Дядя Сэм настоял на продолжении курса моего формального обучения. Этот курс пролегал сквозь люк в полу бомбардировщика, переделанного из обычного самолета, и через темноту негостеприимной ночи где-то на севере Англии. Я приземлился, шлепнувшись о твердую землю коровьего выпаса, слегка ошеломленный, но вполне удовлетворенный и собой, и своим парашютом. Мне вручили свидетельство «парашютиста третьего класса» и направили в распоряжение генерала Билла Донована [44] Уильям «Билл» Джозеф Донован (William Joseph Donovan) (1883–1959), директор Управления стратегических служб (УСС) в составе Комитета начальников штабов в 1942–1945 гг. в качестве обученного агента. С тех пор я тщетно пытался найти кого-либо с сертификатом «парашютиста четвертого класса». Судя по всему, такой класс присваивают лишь посмертно.

Но вернемся к началу. Можно спросить, зачем идти в Вест-Пойнт, если хочешь попасть на дипломатическую службу, и наоборот. Кое-кто из бывших кадетов ответит вам, что пошел в Вест-Пойнт, потому что мечтал стать военным; другие скажут, что думали о получении образования; а еще кто-то честно признается, что мечтал играть в армейской футбольной команде. Боюсь, что в моем случае ни один из таких ответов не подходит. С восьми лет я всегда хотел попасть на какую-нибудь государственную службу. Вначале это было желание стать полицейским или пожарником. Затем пришел черед военно-морского флота и армии, и только потом я подумал о ведомстве иностранных дел. В общем, я решил, что лучше пусть меня учит правительство, если оно на это готово. Но если уж говорить совершенно откровенно, то у меня была еще одна дополнительная причина, и это был футбол. Но только не потому, что я жаждал в него играть. Как раз этого-то я и не хотел.

В течение нескольких десятилетий мой отец, дядья и брат поступали в Пенсильванский университет, где они становились капитанами футбольных команд, входили в состав разных всеамериканских сборных и в общем наслаждались ролью футбольного героя. Еще в школе мои тренеры и я сам сделали открытие, которое хотя широко и не оглашалось, но тем не менее для меня было важным: я не создан для футбола. Три года я играл в третьей университетской клубной команде, а на четвертый меня даже сделали ее капитаном, но не из-за умения, а потому что старше меня никого уже не было. В неудаче не было вины тренеров. Они помнили моего брата, и дядьев, и отца и делали все, чтобы извлечь из меня футбольный талант, который, по их убеждению, дремал где-то в глубине. Но после четырех лет бесплодной борьбы они покачали головами и с грустью признали, что их план в отношении меня провалился.

Итак, когда пришла пора поступать в колледж, я был абсолютно уверен лишь в одном: я не стану играть в футбол и не буду пытаться играть и не дам экспериментировать над собой университетским тренерам, готовым подвергнуть испытанию мое здоровье и терпение только для того, чтобы открыть для себя то, что я сам уже давно и с болью осознал — я не могу играть в футбол.

Именно поэтому я планировал тихо порвать с пенсильванской футбольной традицией и незаметно улизнуть в Вест-Пойнт. Но я не принял в расчет армейский футбольный персонал. Не прошло и недели после того, как мы прибыли в казармы Бист [45] Казармы Бист (Beast Barracks) до сих пор служат местом расположения вновь прибывших кадетов, проходящих начальный курс обучения. Кадетов-первогодков поэтому иногда называют «бестиями» (т. е. «зверями», англ. Beast) , как весь курс плебеев выгнали на футбольное поле показывать, кто что умеет. Дежурному офицеру я постарался объяснить со всей вежливостью, на какую был способен, что со мной они только теряют время. Но со всей возможной грубостью мне ответили, что это тренеры будут решать, кто хорош для футбола, а кто нет. Достаточно было провести в казармах Бист лишь несколько часов, чтобы научиться не спорить с начальством, и я мысленно пожал плечами и после введения мяча в игру с панта [46] Специальный розыгрыш мяча. попытался остановить какого-то здоровяка из зааппалачских степей. Тот заехал мне коленом в ухо. Тренер сумел за несколько минут вернуть меня в игру. Потом кто-то сказал, что новый кадет Тейер должен бежать за пасом. Я рванул изо всех сил, но пас нашел меня самого, и мяч точнехонько угодил мне прямо в лицо. Было больно. Пока я приходил в себя, какой-то оптимист-инструктор произнес:

— А может, он у нас бегущий [47] Одна из специализаций игроков в команде. .