Ирина Толмацкая - Кто ты, Кирилл Толмацкий?

И вроде бы расстояние – проспект в ширину – рукой подать, а уже два мира, больше скажу – две вселенные!

Конечно, его можно было пересечь через несколько обычных пешеходных переходов. Однако стороны Ленинградского проспекта встречались нечасто. Писателям не нужно было, захворав, топать в амбулаторию, в честь которой и назвали проезды и даже пруд. У них имелась собственная поликлиника Литфонда. У детей с другой стороны – своя школа № 145, и так далее. Однако общая тема у людей и небожителей все же была.

Ленинградский проспект в Москве

Кушать одинаково надо и продавцу, и учительнице французского, и тем, чья еда выступает с основном в роли закуски. Советский быт, щедро украшенный лозунгами и местами самым настоящим равенством, испытывал серьезный дефицит продуктов. И если отсутствие ковра «Русская красавица» или серванта еще можно было как-то пережить, то голод – не тетка. Этот факт признавали и рабочие, и артисты, и даже некоторые научные сотрудники. Так вот, будучи мощным противовесом полок с бесконечной морской капустой, Ленинградский (ранее Инвалидный) рынок мог предложить практически все! И не беда, что кому-то доставалась исключительно правильная часть коровьей задницы, а кому-то обрезь – края прекрасных кусков, которые продавцы обрезали, если те заветривались и теряли привлекательный товарный вид.

Оказываясь на противоположной стороне Ленинградского, на рынке, с мамой или папой, что случалось чаще, она встречала Виктора Мережко. Пока еще не знаменитого, но уже жутко пижонистого – каждый раз на нем был новый шарфик, призванный на расстоянии подчеркнуть оригинальность носителя. Хороша была и Алла Парфаньяк! Всегда в супершляпках, героиня экрана умудрялась тащить свои полные авоськи с достоинством герцогини.

Советская действительность, кто бы что ни говорил, была сильна на подобные сочетания. И уж где-где, а на Ленинградском всякое можно было увидеть.

Вот некто очень своеобразным голосом просит «барышню» положить на весы определенный, лучший из громадных бакинских помидоров. Эдвард Радзинский часто изъяснялся старомодными выражениями, видимо, вживался во время своей очередной почти дописанной пьесы. От неожиданного обращения румяные рязанские девицы краснели, улыбались и почти падали в книксенах, впрочем, как барышням и положено. Он уже выпустил свою знаменитую «Снимается кино», больше того – на очередном заседании Политбюро ЦК КПСС ее успели окрестить ублюдочной. Впрочем, таких подробностей наша девочка не знала, да и знать не могла.

Здесь же, на рынке, знакомым всем советским детям голосом Сказочника из мультфильма «Винни Пух и все-все-все» Федора Хитрука, интересовались тюлькой пряного посола. Она видела, как артист Владимир Осенев ловко перехватывал газетный кулек с рыбой – в прессу в то время безо всяких реверансов было принято заворачивать любые деликатесы. Человек этот, с острым лицом и в скромных брюках, давно утерявших элегантность, казался ей чрезвычайно симпатичным. Настоящий Сказочник! Чудилось, что, завладев заветным кулечком, он с проворностью фокусника подкинет его в воздух и тот превратится в праздничный салют или охапку воздушных шаров! Но нет. Обычно кулек исчезал в сумке-авоське, а волшебный голос растворялся в гуле остальных вполне заурядных.

Еще по совершенно неизвестной причине в столичном районе Аэропорт в то время жило много лилипутов. Она встречала их каждый день. Даже опасаясь показаться бестактной, не могла заставить себя не разглядывать этих удивительных людей. Очень они ей нравились! Взрослые, навсегда обреченные остаться детьми. Впрочем, и так глубоко она пока еще не мыслила. Лилипуты казались просто людьми, но какими-то сказочными, как ожившие куклы. Вероятно, они просто решили селиться неподалеку друг от друга. Все мы стараемся держаться своих.

Помимо очевидных различий, между обитателями двух сторон проспекта имелись и не очевидные. На свою условную разделительную полосу – Ленинградское шоссе – они смотрели совершенно по-разному.

Хотя и видели одно: автомобили и автобусы, уносившиеся не только за город или в колыбель революции, но и в самый настоящий аэропорт – Шереметьево, даже авиакассы располагались тут же у метро.

Дедушка и бабушка Децла. Анатолий Ратушный с женой Анной, которая до сих пор не знает, что внука больше нет