Чарльз Р Кросс - Тяжелее небес. Жизнь и смерть Курта Кобейна, о которых вы ничего не знали прежде [litres]

Когда группа вернулась на следующий номер, это был настоящий катарсис. Они играли Territorial Pissings вопреки возражениям продюсера и в итоге уничтожили свои инструменты. Курт начал атаку, гитарой проткнув динамик. Грол сбил ударную установку со стойки. А Крист подбросил барабаны в воздух. Это все, конечно, было заранее спланировано, но вот гнев и разочарование были настоящими. Во время финального восклицания Америке: «Пошла ты!», когда пошли титры программы, Курт и Крист поцеловались по-французски (NBC вырезал эту концовку на всех повторах программы, опасаясь, что это могло быть оскорбительным). Позже Курт утверждал, что поцелуй был его идеей, выдуманной специально, чтобы разозлить «деревенщин и гомофобов» в Абердине, но на самом деле он отказался выйти для прощания, пока Крист не вытащил его на сцену. «Я подошел прямо к нему, – вспоминал Крист, – схватил Курта и засунул язык прямо ему в рот. Я просто хотел, чтобы его настроение улучшилось. В конце концов я сказал ему: “Все будет хорошо. Все не так уж плохо. Ладно?”». Несмотря на то что Курт Кобейн только что завоевал расположение нескольких молодых людей в Америке, которые до этого момента еще не были влюблены в него, он все еще не чувствовал себя победителем. Он чувствовал себя так же, как обычно – дерьмово.

Курт пропустил вечеринку участников SNL и быстро покинул студию. Он должен был дать интервью, но, как обычно, опоздал на несколько часов. Ранним утром Эми Финнерти сидела в квартире Джанет Биллиг, когда Курт позвонил и спросил, не может ли она занять ему немного денег. Его альбом был № 1, и он только что сыграл на Saturday Night Life, но у Курта совсем не было денег. Они подошли к банкомату, и Биллиг одолжила Курту 40 долларов.

Час спустя, когда Курт появился в студии диджея Курта Сент-Томаса, он был в настроении поговорить и дал одно из самых длинных интервью в своей жизни. Целью беседы было создание рекламного компакт-диска для радиостанций. Курт рассказал историю «пушек в реке», о корн-догах, о жизни с Дэйвом, и рассказал об Абердине как о городе провинциалов и деревенщин. Когда Курт ушел два часа спустя, Марк Кейтс из DGC повернулся к Сент-Томасу и сказал: «Ух ты, не могу поверить, как много ты из него вытащил. Он никогда так не болтает. Но я не знаю, все ли из этого правда».

Несколько часов спустя, когда в воскресенье утром взошло солнце, Кортни обнаружила, что у Курта передозировка от наркотика, который он принял после интервью. Было ли это спланировано, неизвестно, но Курт слыл безрассудным наркоманом. Она спасла Курту жизнь, приведя его в чувство, после чего он казался таким хорошим, как никогда. В тот же день пара сделала еще одну фотосессию с Лавином для обложки Sassy – один снимок запечатлел, как Курт целует Кортни в щеку, и журнал использовал его для обложки. А ведь меньше восьми часов назад Курт был в коме.

В интервью с Кристиной Келли из Sassy Курт рассказал об их помолвке: «Мое отношение резко изменилось, и я не могу поверить, насколько я стал счастливее и еще меньше ориентированным на карьеру. Иногда я даже забываю, что играю в группе, настолько я ослеплен любовью. Я знаю, это звучит нелепо, но это правда. Я мог бы отказаться от группы прямо сейчас. Это ничто. Но у меня контракт». Когда Келли спросила, изменили ли его отношения стиль письма, Курт разоткровенничался: «Я так ошеломлен тем фактом, что я настолько сильно влюблен, что даже не знаю, как изменится моя музыка».

Но самый ироничный комментарий прозвучал, когда Келли спросила, не собирается ли пара завести ребенка. Курт ответил: «Я просто хочу быть в безопасности. Я хочу позаботиться о том, чтобы у нас был дом и деньги в банке». На тот момент он не знал, что Кортни уже носит их ребенка.

Все эти «младенцы с плавниками», которых он рисовал на протяжении многих лет, заставили Курта запаниковать, как только он услышал о беременности. Ведь в начале декабря, как раз когда ребенок был зачат, они употребляли наркотики. Самым суровым критиком Курта всегда был его собственный внутренний голос, и эта зараженная беременность, как отмечали его друзья, вызывала у него сильнейший в жизни позор. Несмотря на всю испорченность своей жизни – как внутренней, так и внешней, – он свято чтил две вещи: клятву, что никогда не превратится в своих родителей, и клятву, что, если у него когда-нибудь будут дети, он предложит им лучший мир, чем тот, в котором вырос сам. Тем не менее в начале января 1992 года Курт беспрестанно думал обо всех «младенцах с плавниками», которых нарисовал, и задавался вопросом, не получит ли он такого же собственного в качестве кары небесной.