Тиффани Дженкинс - Чистый кайф. Я отчаянно пыталась сбежать из этого мира, но выбрала жизнь

Боялась, что мне слишком понравится. Кроме того, я по какой-то причине лучше относилась к себе, будучи уверенной, что то, что я делаю, «технически» как бы законно. Таблетки – это вам не наркотик улиц; их прописывают врачи. Так что у меня было ощущение, будто это ставит меня на нравственной лестнице выше тех, кто гонял по вене тяжелую наркоту.

Со свойственной мне больной извращенной логикой я отчего-то возомнила, что вид мертвого тела сможет каким-то образом помочь мне бросить наркотики.

Я смотрела, как санитары и разнообразные работники правоохранительных органов методично работали на месте происшествия. Один фотографировал, другой раскладывал каталку, большинство стояли вокруг, руки на поясе, и разговаривали. Я увидела, как Элиот указал внутрь машины и заговорил о чем-то с одним из своих приятелей. Они одновременно расхохотались, и я прищурилась, чтобы удостовериться, что зрение меня не подводит. Как они могут смеяться в такой момент?

Элиот вернулся к нашей машине и, наклонившись, сунулся в водительское окошко с улыбкой на лице.

– Что вы там такого смешного нашли? – буркнула я, не понимая, как можно видеть в подобных происшествиях что-либо забавное.

– Знаешь… это не смешно, но… Когда я заглянул в машину того парня… – он снова расхохотался, – в общем, на нем одна из тех гребаных футболок с надписью «дерьмо случается».

Я попыталась выдавить улыбку, но не смогла скрыть грусти. Только извращенец мог смеяться над подобным. Это был чей-то сын, чей-то друг… потерянный и одинокий человек. Это была трагедия, едрить твою, а эти парни хохочут!

Они поедут по домам к своим семьям, а он поедет в морг. В смысле – конечно, он сам это с собой сделал, но он был человеком. Человеком, заслуживающим уважения. Я вдруг страшно разозлилась на своего бойфренда, казалось, достаточно искры – и…

– Ребятам моя помощь не нужна, у них все схвачено. Пойду попрощаюсь с сержантом и сразу вернусь, – сказал он, похлопав по крылу машины, и ушел.

В сумке завибрировал телефон, заставив меня вздрогнуть, и, когда я увидела имя Мича над входящим СМС, у меня часто забилось сердце.

Где мои деньги?

Я сунула телефон обратно в сумку как раз в тот момент, когда Элиот открыл дверцу.

Отвернулась к окну, потому что боялась, что если посмотрю в его сторону, то сорвусь в истерику.

– Все нормально? – спросил он, заводя машину.

Я набрала воздуху, пытаясь упорядочить мысли:

– Нет, не нормально! Должна честно сказать, Элиот, меня вроде как бесит то, что меньше чем в метре от вас лежит мертвый парень, а вы, ребята, тыкаете в его сторону пальцем и хохочете, как компания школьных отморозков. В общем-то, это довольно отвратительно.

Я искоса послала ему презрительный взгляд в полной уверенности, что он не мог сказать мне ничего такого, что оправдало бы его.

– Малыш, я прекрасно понимаю, насколько некрасиво это могло выглядеть. Но мне нужно, чтобы ты на минуту забыла о своем гневе и подумала о том, что я сейчас скажу. – Элиот заглушил мотор и подвинулся на сиденье, чтобы сесть лицом ко мне. – На прошлой неделе я приехал на вызов в дом, где родители оставили своего ребенка в машине. Просто напрочь забыли, что у них там ребенок. Я видел безжизненное тельце мальчика, блестевшее от пота. Сидел рядом с его матерью на веранде, и она во все горло кричала, что хочет умереть. В прошлом месяце я отправился на вызов в дом, где девушка разнесла себе голову в ванне. Я все это видел. Я реагирую как минимум на два случая передозняка за смену. За один прошлый месяц я видел и нюхал больше мертвых тел, чем любой нормальный человек в среднем увидел бы за две жизни. И я пытаюсь найти что-нибудь, позволяющее абстрагироваться от этих ситуаций, потому что это делает их менее реальными. Иногда это бывает юмор – да, знаю, что это мерзко выглядит, но если бы я этого не делал, то, наверное, к этому моменту уже сидел бы в психушке, – учитывая все то дерьмо, что вижу каждый день.

Я немного помолчала, осмысливая его слова. Да, действительно, это звучит логично. Как бы отреагировала я, стоя посреди разбрызганных кусочков мозгового вещества и осколков кости? Наверняка рехнулась бы.

– Это суровая работа, милая, правда, – продолжал Элиот, – и если ты мне не веришь, можешь подойти вместе со мной к входной двери на нашей следующей остановке, – сказал он, разворачивая машину. Телефон снова завибрировал в сумке. Я знала, что это Мич. Он хотел получить свои деньги, а у меня их не было. Пришлось проигнорировать звонок.