Олег Соколов - Исповедь о жизни, любви, предательстве и смерти

Если генерал Жорж Грийо, это образец доблестного французского воина, то профессор Жан Тюлар — блистательный французский интеллектуал, великолепный знаток эпохи и удивительный оратор, пожалуй, лучший франкоязычный историк-оратор, которого я знал.

Я познакомился с его книгой «Наполеон или миф о спасителе», ещё в начале 80-х годов, мне подарил её кто-то из французских друзей. Эту книгу я зачитал до дыр, перечитав её, наверное, десятки раз. Она небольшая по объёму, но это восхитительный конденсат знаний о Наполеоновской эпохе с великолепным научным аппаратом и критической биографией в конце каждой главы, с короткой, но ёмкой характеристикой важных трудов.

Я встретил Тюлара в первый раз где-то в самом начале 90-х годов, когда он приехал в Россию первый раз, и мы сразу очень подружились. Я пригласил его к себе домой, и в продолжение замечательного вечера он подписал мне зачитанную, перечитанную книжку. А потом в течение многих лет, до самой трагедии, оборвавшей мою нормальную жизнь, мы встречались с ним, в основном уже во Франции.

Блистательный интеллектуал, интересный собеседник, Тюлар, как я уже сказал, был замечательным оратором, именно у него я старался научиться искусству доносить лекции до слушателей. Помню, как на одной из конференций, посвящённых Наполеоновской эпохе, Тюлар должен был делать доклад о парижской полиции в эпоху Консульства (1799–1804 гг.). Ведущий представил Тюлара безмолвно сидящего с каменным лицом. Судя по его отнюдь не эффектной внешности и бесстрастному лицу, казалось, что сейчас начнётся довольно занудный научный доклад.

После представления ведущего, Тюлар ещё секунд двадцать молчал неподвижно смотря в пространство, и вдруг, внезапно округлив глаза, и сделав резкий жест руками, он почти крикнул:

— Paris fait peur! (Париж пугает!)

Зал вздрогнул от неожиданности, и тогда Тюлар уже по-профессорски спокойно добавил:

— Так писал в своём рапорте от (такого-то числа) префект полиции Парижа…

Рассказ продолжался вполне размеренным голосом, но аудитория уже была словно загипнотизирована, и все слушали не отрываясь, а Тюлар, несмотря на спокойный тон иногда умело вставлял в свой рассказ то удачную шутку, то фразы, полные эмоционального напряжения. В завершении лекции зал разразился восторженными аплодисментами. Вот что значит для историка уметь говорить!

Благодаря высокой оценке моих трудов Тюларом, я три раза был приглашён в Сорбоннский университет читать лекции. Каждый раз по два-три месяца в качестве «professeur, chef d'etudes», профессора главы образовательного процесса (по своей теме, конечно).

Все три цикла лекций были посвящены той теме, в которой я неплохой специалист, способный дать неизвестную информацию для французов за счёт моего знакомства с русскими историками и для русских за счёт знания французских материалов. А всё вместе позволяло сделать мне ряд интересных выводов, которые, как мне кажется, не были сделаны ранее ни французскими ни русскими исследователями. Так что аудитория слушала меня с большим интересом, а так как по форме моих лекций я старался не ударить лицом в грязь перед моим старшим товарищем и учителем (в смысле подачи материала на французском языке), после каждой моей лекции я получал в награду аплодисменты.

Этот университетский опыт ораторского искусства позволил мне однажды выступить на большой политической акции в Париже. Дело было в 1999 г., когда начались НАТОвские бомбардировки Югославии. Все патриотически настроенные французы были этим возмущены, рассматривая происходящее, как наглое вмешательство американцев в дела Европы. По этому поводу собирался большой митинг в каком-то огромном закрытом спорткомплексе, вмещавшем много тысяч людей. Меня пригласили выступить на митинге. Я пришёл, заготовив небольшую речь, и узнал, что должен был выступать в самом конце, что не очень добавило мне энтузиазма, ведь люди к концу митинга устанут, все темы будут исчерпаны, и кто будет меня слушать?

Но ситуация получилась для меня ещё хуже, чем я предполагал. Стрелки часов уже неумолимо приближались к восьми вечера, а ораторы всё выступали… Вы спросите, а что страшного в восьми вечера?.. Ничего… просто во Франции это «святое» время ужина, который в большинстве французских семей является главной трапезой дня, и начинается ужин почти с военной точностью в 20.00–20.15, когда вся семья должна сидеть за столом. Правда, некоторые «продвинутые» молодые люди предпочитают садиться за стол позже, сдвигают немного время ужина и в ряде торжественных случаев, но в общем большинство французов садятся за стол в восемь вечера.