Олег Соколов - Исповедь о жизни, любви, предательстве и смерти

В качестве заключения приведём ещё один «наезд» хама и верхогляда на своих коллег: «А как «младшие научные» смогут понять такую важнейшую вещь в психологии общественных процессов, как зависть?». Сдаётся нам, что это и есть то ключевое слово, которое позволяет понять главный мотив Понасёнкова при написании своего пасквиля. Будучи сразу распознан мною и моими коллегами как верхогляд и невежа, он стал «персоной нон грата» на всех научных конференциях, и из зависти к тем, кто является истинными учёными-историками обрушился на них с нелепыми и наглыми обвинениями.

А издателям эта публикация должна послужить суровым уроком на будущее, которого у них после издания этой ничтожной книжонки может и не быть! Прежде, чем публиковать какую-нибудь книгу, особенно по такой широко

известной теме, как война 1812 года, необходимо было обратиться к настоящим специалистам, благо, что это не составило бы никакого труда, поскольку недавно была опубликована монументальная 3-х томная энциклопедия, авторский коллектив которой и составили истинные учёные-историки [6].

д. и.н., профессор А.И. Попов, член международного Наполеоновского общества, награждённый юбилейным крестом «За увековечение памяти Отечественной войны 1812 года» № 1437

г. Самара

В.Н. Земцов

Книга Е.Н. Понасенкова «Первая научная история войны 1812 года», вышедшая в 2017 г. в издательстве АСТ, характеризуется, по нашему мнению, тремя фундаментальными чертами.

Во-первых, весьма поверхностным, изначально сориентированным исключительно на определенную мировоззренческую и политическую идею, знакомством автора с источниками. Библиографический список, который привел автор, является во многом случайным перечислением архивных фондов (с подавляющим большинством которых автор явно не знаком) и опубликованных работ (которые автор также глубоко не изучил, а многие даже и не пролистывал).

Во-вторых, слабым знакомством автора с историографий темы. Упоминания отдельных авторов и их произведений носят исключительно тенденциозный характер, а выбор этих произведений часто просто случаен. Особо бросается в глаза превосходящая все допустимые человеческие, не говоря ужу о научных, нормы самовосхваления и присвоения себе чужих заслуг и достижений. Практически все «новации», предложенные Е. Понасенковым и приписываемые их себе, в том или ином виде фигурировали в исторической науке до него — проблема обострения социальной борьбы внутри российского общества в 1812 г. была поставлена и рассмотрена в работах А.Н. Попова, В.И. Семевского и др. в конце XIX — начале ХХ в, в публикациях Б.Ф. Ливчака, А.И. Попова и др. — в ХХ и начале XXI в.; вопрос о формальном объявлении А.Б. Куракиным войны Франции в мае 1812 г. затронул еще А.И. Михайловский-Данилевский, затем — М.И. Богданович, А.Н. Попов и др.; о проблеме численности противоборствующих армий и их потерь в Бородинском сражении, как и о причинах пожара Москвы, весьма убедительно писали десятки авторов; проблема судьбы русских военнопленных освещена в ряде статей А.И. Попова… Даже, казалось бы, такие частные вопросы, как происхождение статуи Наполеона работы А. Шоде в отечественных музеях уже много лет назад осветил французский историк Ф. Бокур, о чем Е. Понасенков, как водится, предпочел не упоминать; и т. д., и т. д.

В-третьих, текст отличается наличием совершенно недопустимых не только в научной, но и в публицистической работе оскорблений личного характера по отношению к авторам, с которыми Е. Понасенков вступил, с позволения сказать, в «полемику». Я глубоко огорчен и возмущен подобными выпадами в адрес моих достойных коллег.

В целом, представляется, что книга Е. Понасенкова является ничем иным как фейковым, коммерческим проектом, имеющим целью вызвать ажиотаж и скандал, привлечь внимание к ее автору и за счет этого собрать значительные денежные средства. Никакого отношения подобный опус к научным историческим исследованиям темы 1812 года не имеет.

18.02.2018

Владимир Николаевич Земцов, д.и.н., профессор

Я много лет знаю Олега Валерьевича Соколова. По-моему, с юности не было в его жизни сильнее страсти, кроме как Наполеоновская эпоха и его знания о ней. Здесь он не допускает компромиссов: он публично надевал мундир французского генерала в советское время, когда это, мягко говоря, не приветствовалось. Он был первым, кто еще в СССР бесстрашно открыл широкую дорогу движению военно-исторической реконструкции. Тогда же он защитил диссертацию по наполеонике, благодаря колоссальным знаниям и совершенному владению французским языком. Если он пока не защитил докторскую диссертацию, то только потому, что жил «на разрыв» между историей и ее прикладным воплощением. Для каждого, кто знает Олега Соколова совершенно очевидно, что у него нет необходимости «присваивать ум чужой»: можно списать у Соколова, но уж никак не наоборот. Это — аксиома, в силу которой я и вступаюсь за честь моего коллеги и друга. Соколов не мог «похитить» мысли Понасенкова для своей монографии «Аустерлиц» (о кампании 1805 года), хотя бы потому, что я (и не только я!) не раз слышала их от него, начиная с 1990 года, в частных беседах и на публичных лекциях, когда Понасенков постигал науки в начальной школе.