Нина Левина - Дзюдо и кино

После фильма «Не отдавай королеву» я получил небольшую передышку в виде детского кино «Красный петух — плимутрок». Здесь всё было в плановом порядке и без спешки. Этот фильм оказался маленьким перерывом в бешеной карьерной гонке. Я ещё не знал, но на горизонте моего карьерного роста грозно маячил «Театр неизвестного актёра».

Жил в то время на Украине один известный писатель Юрий Смолич. Он был обласкан коммунистической властью — его постоянно издавали, он занимал должность Председателя Союза писателей Украины. По его книге начались съёмки фильма «Театр неизвестного актёра». Смолич активно работал над сценарием вместе с режиссёром Николаем Рашеевым, тем самым, который снял «Бумбараша». В общем, всё у Смолича было прекрасно, пока он не решил издать свои мемуары. Но так как он знаковый коммунист-писатель, его мемуары были рассмотрены в ЦК Компартии Украины, и что-то в них сильно не понравилось старшим товарищам. Смолича пригласили в ЦК и потребовали кое-какие моменты в мемуарах переписать, на что старик заупрямился и категорически отказался вносить правки. Не знаю, что там такого крамольного было в его мемуарах, но расползшиеся слухи уверяли, что тональность разговора в ЦК была жёсткая, и Компартией Украины было принято решение Смолича наказать. Его перестали издавать, освободили от должности Председателя Союза писателей Украины и дали команду съёмки фильма остановить, актёров и группу распустить, а декорации сломать. Смолич одномоментно стал никем.

А он тесно дружил с Первым Секретарём Компартии Канады. Они постоянно навещали друг друга. И вот, прилетел главный коммунист Канады к своему приятелю Смоличу в гости и узнал, что его друга и коллегу по продвижению коммунистических идеалов родная украинская партия «опустила» и устроила на него гонения. Возмущённый канадец быстренько уселся в самолёт и помчался в Москву на разговор к самому Брежневу. Разговор, видать, там был очень жёсткий, потому что из Москвы в Киев полетели грозные команды — немедленно Смолича везде восстановить и срочно снять его фильм! На вчера! Потому как теперь коммунисты из Канады ревностно будут следить за его судьбой! И только попробуйте, падлюки киевские, рассорить нас с дорогими товарищами коммунистами из Канаде!

На киностудии Довженко начался жуткий переполох. Как же снять эту картину «на вчера», когда всё нужно начинать сначала — актёры, декорации, подготовка съёмочного процесса. А денег-то часть потрачена ещё до опалы Смолича. Значит, нужно вложиться в оставшиеся! Ну какой дурак на киностудии возьмётся за это гиблое дело, да ещё и находящееся под личным контролем партии? Какой дурак, говорите? Да есть тут у нас такой!

Вызывает меня к себе директор киностудии Альберт Григорьевич Путинцев.

— Сергей, принимай картину «Театр неизвестного актёра».

А я уже, как и все на киностудии, хорошо был наслышан об этой картине и о скандале, связанном с ней.

— Да вы что, Альберт Григорьевич!? — возмутился я. — Мне что, жить надоело? Это же смертельный номер под куполом цирка! Москва и Канада требуют фильм «на вчера», украинское ЦК на Смолича волком смотрит, режиссер на картине — с репутацией антисоветчика. Зачем мне в это дерьмо влезать? Когда я на «Королеве» карьеру делал — это мне было понятно. А сейчас? Это же карьерное самоубийство! Нет, поищите другого дурака!

Я решительно отказался. Тогда в дело вступила тяжёлая артиллерия в виде Председателя Госкино Украины Василия Григорьевича Большака. Он вызвал меня к себе и в присутствии Секретаря парткома начал взывать к моей коммунистической совести:

— Ты — коммунист! А значит, по поручению партии обязан взяться за эту картину!

— Послушайте, я же не один коммунист! — парировал я. — Отдайте эту картину какому-то другому, более опытному коммунисту.

— У нас нет другого с твоей способностью спасать безнадёжные фильмы. — Большак задумался на несколько секунд. — Значит так. Я лично в присутствии Секретаря парткома обещаю, что если сделаешь картину — получите премию на съёмочную группу в размере пять тысяч рублей, а тебе… — Он выдержал многозначительную паузу. — Тебе я обещаю карьерный рост. Ты станешь директором объединения!

Ого! Вот так предложение! Стать директором объединения в двадцать восемь лет — это фантастика! Я о таком и мечтать не мог! Это резко изменило моё отношение к картине.

— Ну если так, то хорошо, — согласился я. — Но у меня есть условие — группу я подбираю сам, и никто из вышестоящих в мою работу не вмешивается.