Эрик Ларсон - Страх и надежда. Как Черчилль спас Британию от катастрофы

Получалось, что возражения Тайзерда проигнорировали. Его ненависть к Линдеману взыграла с новой силой. Он счел произошедшее личным оскорблением и вскоре после совещания сложил с себя полномочия председателя Научно-консультативного комитета при правительстве и советника министерства авиации.

Именно в такие моменты Черчилль больше всего ценил Профессора. «Несомненно, у нас существовали и более выдающиеся ученые, – признавал Черчилль. – Но он обладал двумя качествами, которые имели для меня жизненно важное значение». Во-первых, Линдеман «20 лет был моим другом и конфидентом», писал Черчилль. Во-вторых, Профессор умел переплавлять заумные научные положения в простые, легкие для понимания тезисы – «расшифровывать сигналы от экспертов, работающих где-то на дальних горизонтах, и объяснять мне суть проблемы ясным и доступным языком». Вооружившись таким пониманием, Черчилль мог задействовать свое «реле мощности» (то есть использовать свои властные полномочия) и претворить идеи в конкретные действия.

Поисковый полет, призванный обнаружить, где проходят вражеские навигационные лучи, назначили на вечер.

В эту ночь Джонс спал мало. Он рискнул своей карьерой на виду у премьер-министра, Линдемана и руководителей Королевских ВВС. Он мысленно перебирал все подробности прошедшего совещания. Он задался вопросом: «Может быть, я все-таки выставил себя на посмешище и вел себя перед премьер-министром вопиюще неправильно? Может быть, я поторопился и сделал неверные выводы? Может быть, я попался на большую немецкую мистификацию? Но главное – может быть, я самонадеянно заставил премьер-министра зря потратить час его времени, и это в ту пору, когда враг вот-вот вторгнется в Британию или уничтожит ее с воздуха?» [290] Jones, Most Secret War , 148.

В этот день, несколько позже, у Черчилля появился и еще один повод для облегчения – тоже Дюнкерк своего рода, но финансовый. Война разгоралась, росла и ответственность, которую он на себя возлагал. А на этом фоне ему приходилось сражаться с личной проблемой, преследовавшей его почти на всем протяжении предшествующей карьеры: с нехваткой денег. Ради дополнительного дохода Черчилль писал книги и статьи. До назначения премьер-министром он писал колонки для Daily Mirror и News of the World , вел передачи на американском радио, и все это – тоже ради денег. Но средств вечно не хватало, и теперь на него надвигался персональный финансовый кризис: он уже не мог полностью выплатить налоги и расплатиться по обычным повседневным счетам – в том числе от портных, от поставщика вина и из часовой мастерской (он прозвал свои карманные часы «репкой»). Более того, он был немало должен своему банку (Lloyds). Согласно выписке от 18 июня (это был четверг), его задолженность банку составляла более 5000 фунтов (более 300 000 долларов США по меркам XXI века). В конце месяца ему предстояло погасить проценты по этому кредиту, но и на это у него не хватало денег.

Однако в пятницу (как раз в тот день, когда проходило совещание по поводу радиолучей) чек на 5000 фунтов вдруг таинственным образом – и очень вовремя – поступил на его счет в Lloyds. На чеке стояло имя Брендана Бракена, личного парламентского секретаря Черчилля (и совладельца журнала Economist ), хотя на самом деле эти средства предоставил не Бракен, а другой совладелец журнала – сэр Генри Стракош, человек весьма состоятельный. За три дня до этого, получив из Lloyds уведомление о задолженности, Черчилль вызвал Бракена к себе в кабинет. Ему до чертиков надоело отвлекаться на личные финансовые неурядицы и требования банка – его внимания требовали гораздо более важные проблемы. Он попросил Бракена уладить дело – и Бракен это сделал. Платеж банку Lloyds не избавил Черчилля от долгов, но серьезно отсрочил риск унизительного публичного персонального банкротства [291] Lough, No More Champagne , 288–289. В книге Дэвида Лоу «Больше никакого шампанского» великолепно показаны финансовые неурядицы, терзавшие Черчилля на протяжении почти всей его карьеры. .

На другой день, в субботу, доктор Джонс явился на совещание, где предполагалось обсудить результаты вечернего полета в поисках пучков немецких радиоволн. Пилот, капитан авиации Бафтон, лично присутствовал на совещании и представил краткий отчет из трех пунктов. Вместе со своим летчиком-наблюдателем он вылетел с аэродрома близ Кембриджа. У них были весьма лаконичные инструкции: следовало двигаться на север и искать в эфире радиоволны, подобные тем, которые генерируются системой приземления вслепую «Лоренц».