Валентин Рушкис - Высокий счет

Кочет поднимается, но так явно ему не хочется выбираться из дому, из уюта, что гостю становится окончательно не по себе. Погрустнев и от этого словно бы еще больше осунувшись, он рассказывает, пока Кочет собирается:

— Понимаете, к жене приехал брат. Лиля захотела прокатиться. Я их всех посадил, поехали. Мне и пришло в голову: Лилин брат ничего здесь не видел, покажу-ка я ему нашу ТЭЦ!

— Нашел место для воскресных прогулок! — теплея, уже по-доброму, ворчит Алексей Николаевич.

— Я только объехал вокруг. Так, всего на полчаса вылез из машины…

— Вы когда там были?

— Да вскоре после вас, — отвечает инженер. Он уже немного успокоился: раз Кочет собирается, все будет в порядке, вытащит его «Москвича». Кочет умелый и двужильный. Он все вытащит. Сейчас можно и улыбнуться, и поиздеваться над собой и над ним: ведь обоих черт понес в воскресный день на объект! Но острить и улыбаться не хватает сил.

— Как там насосы? — спрашивает Кочет.

— Работают. А вот бетон идет с перебоями. Дайте-ка я пока позвоню…

Ему повезло, прораб оказался у телефона, доложил — бетон идет.

— Ты, Лида, ложись, меня не жди, — говорит Алексей Николаевич. — Завтра понедельник, рано вставать.

На пляже было темно и противно, как бывает противно на пляжах только в ненастные октябрьские дни. Шторм разыгрался нешуточный, волны бились в кузовок «Москвича», подмывали песок под его колесами, словно задавшись целью утянуть машину на глубину, к себе. Но какое-то шевеление возле автомобиля было. На отмели топтались двое парней — один долговязый, другой покороче — и лаяла неведомо откуда появившаяся собака. Когда Алексей Николаевич подогнал свою «Волгу» нос к носу с «Москвичом», чтобы взять его на буксир, в свете фар стали видны сучья, камни и бревнышки, очевидно, подтащенные сюда, чтобы подкладывать под колеса.

— Алексей Николаевич, это Лилин брат… А где Лиля? Она так и не выходила?

Долговязый Лилин брат, вероятно, раскланялся, но видны были только его мокрые до колен ноги, которые сейчас недоверчиво обнюхивала большая черная собака с гладкой шерстью. Едва в луче фар появился Кочет с буксирным тросом, собака зарычала, и второй мокроногий парень отогнал ее:

— Негри, нельзя! Пошла прочь!

Лиля так и не выходила, Лиля томилась на заднем сиденье, от обиды и негодования даже не в силах задремать. Рядом с ней спал четырехлетний сын, завернутый в отцовское пальто. Старший, ученик пятого класса, философски наблюдал через ветровое стекло за манипуляциями взрослых.

Алексей Николаевич сел за руль «Волги» и дал задний ход. «Москвич» с места не тронулся. Вскоре выяснилось, что он не заводится, и уже впятером мы, мужчины, откапывали колеса, подкладывали под них камни и сучья, вывешивали машину вагами…

Опять Кочет за рулем «Волги», кто-то командует, все остервенело наваливаются на «Москвича», кряхтят, пыжатся, не обращая внимания ни на песок, набившийся в туфли, ни на волны, уже достаточно холодные. Но вот, наконец, «Москвич» выползает на берег, его хозяин уже за рулем, мотор заработал… Увы, он чихает и кашляет, как простуженный, пока, громко выстрелив, снова не замолкает.

Автомобилисты ковыряются в моторе, а ко мне подходит парень с собакой:

— С приездом! Узнаете меня?

— Простите, не узнаю…

— И я не узнал бы в темноте, просто тут назвали вас по имени и отчеству… А я Бойцов, Ленька. Помните?

— Леня! Как не помнить! Как вы очутились тут, на пляже?

— А мы здесь живем… Почти дом, почти собственный, идемте в гости. Только Тони сейчас нет, она в больнице.

— Что случилось, Леня?

— Ждем сына, а она не бережется, спрыгнула с лесов, и теперь у нее что-то неблагополучно, вот и положили. Пойдемте к нам, тут недалеко, шагов сто. Нужно поговорить.

— Промок я, Леня. Вам хорошо, у вас резиновые сапоги…

— Тоже черпанул за голенища. Приехал с автозавода, иду — на пляже люди, как не помочь? Но у меня в доме есть электроплитка, может быть, подсушимся?

Вмешался Алексей Николаевич:

— Нет уж, ни в какие новые гости не собирайтесь! Сейчас поедем, у нас и просушиться есть где, и согреться. Есть где и есть чем…

— Я обязательно приду, Леня, — сказал я. — Хоть завтра.

— Тогда до двенадцати, потом я к Тоне в больницу и на работу. Еще и в штаб придется забежать.

— Хорошо, до двенадцати. Кого-нибудь из общих знакомых видите?

— Да, на днях виделся с Марикой. В самый дождь…

— Как она живет?

— Ничего. Она теперь с Тоней работает. Она…

Леонид слишком старательно и долго подбирает слова. А оба мотора тем временем заработали. Кочет заторопился, я успел только наспех пожать Леониду руку и крикнуть: