Стэн Тэлчин - Найти истину...

Эта мысль была несколько претенциозной. Думать о том, что у Бога есть для меня какое-то особое задание, было удивительно. Чем же я могу быть Ему полезен?

Как верующий еврей я знал, что стал чем-то необычным. Несмотря на то, что я осознавал себя евреем, большинству евреев в моей компании становилось не по себе. Старые раны и старый жизненный опыт давали о себе знать во многих из них, и в целом все члены еврейской общины едва верили в то, что произошло с нашей семьей.

Еврейская община способна понять и признать тот факт, что существуют евреи-ортодоксы, консервативные евреи, евреи-реконструкционисты, евреи-гуманисты, евреи-агностики, евреи-атеисты, даже евреи-гомосексуалисты. Неважно, что они чувствуют к Богу, они остаются евреями. Но почему-то только мессианские евреи, те евреи, которые поистине верят в Бога и в Христа как Мессию, – другие. Почему-то ковровую дорожку в еврейскую общину у них из-под ног убирают!

Но неевреи-христиане тоже иногда причиняют огорчения. Некоторые как верующие, так и неверующие неевреи вбили себе почему-то в голову, что еврей не может верить в Христа, оставаясь при этом евреем. А посему смотрят они на нас как на чокнутых.

От некоторых верующих неевреев мы получаем слишком много внимания, а это тоже создает своего рода неудобство. Они настолько радуются, увидев, как библейские пророчества сбываются прямо у них на глазах, и, видя, что Израиль опять стал нацией, что евреи со всего мира собираются туда, видя, как евреи приходят к Христу, принимая Его Мессией, причем в невиданном за две тысячи лет христианства количестве, начинают относиться к ним как к живым игрушкам для забавы. Зачастую наши новые братья и сестры по вере заинтересованы более в том, что мы уверовавшие «евреи», нежели в том, что мы просто «новообращенные».

В последующие месяцы мне пришлось столкнуться еще с одной дилеммой. Это имело отношение почти ко всем мессианским евреям, с которыми я познакомился. Большинство из них воспитывались в еврейских семьях, где понятия «Бог» и «Библия» отсутствовали. Как только они стали верующими, они моментально стали жадно интересоваться своими предками. Им было интересно узнать как можно больше о еврействе и еврейских обычаях. В случае, если им приходилось сталкиваться с отчуждением или неприязнью со стороны, они инстинктивно объединялись в группы для взаимной моральной поддержки.

Модель поведения приобретала универсальный характер, и встал вопрос: как нам жить теперь, когда мы уверовали?

Как раковая опухоль, распространялась конфликтная ситуация. Как я узнал, это продолжалось годами. Иногда казалось, что часы истории повернули вспять, на тысячу восемьсот лет назад, и опять появилась старая проблема: каким образом евреи могут жить и работать среди большинства неевреев? Отличаемся мы от остальных верующих, неевреев, или же можно объединяться с ними вместе для духовного общения? Если да, то нужно ли нам ходить в церковь? А не приведет ли это к ассимилированию? Разве этого не нужно избегать всеми путями? Может, нам лучше построить свои собственные синагоги для наших служб? Если да, то какого толка: ортодоксальные, консервативные или реформистские? Если мы построим синагоги, то что будет с нашими духовными братьями и сестрами неевреями, случись они захотят молиться вместе с нами? Разве они не будут себя ощущать гражданами второго сорта? Если это случится, то не будет ли это противоречить Библии, где говорится, что мы должны быть одним «телом Христовым»? Не будет ли наше следование чисто еврейским обычаям продиктовано страхом перед людьми или своего рода служением идолам? Каким образом мы можем примирить Слово Божье с культурологической разницей и страхом, которые все еще существуют? Каким образом нам удастся сохранить свое еврейство?

Дискуссии по этим вопросам все продолжались и продолжались.

Я присоединился к другим верующим евреям, которые тоже задавались теми же вопросами. Собрания проходили в довольно эмоциональных прениях, но выступавшие были красноречивы. Проблема территориально затрагивала многие группы, можно сказать, в национальных масштабах. Странно, но только в Израиле эта проблема не считалась проблемой вообще. Там верующие евреи не боялись потерять свое лицо, свое еврейство. Они знали, что они евреи и что никто не в силах этого у них отнять.

Несколько групп уже решили, что остается только одно: еще более стать евреями. Это были сторонники ультраправого подхода. Другие, те, кто было совсем отказались от своих еврейских корней, приняли крайнюю левую сторону. Такое противоречие рождало горячие дискуссии на собраниях. За кофе, на конференциях, по телефону, звонившему и день и ночь. Сплошная говорильня.