Иван Травкин - Всем смертям назло

— Срочное погружение!

Несколько раз волны выбрасывали лодку на поверхность. Наконец стрелка глубиномера поползла вправо: пять, семь… двенадцать метров.

И вдруг палуба круто наклонилась, и лодка, опустив нос, стала стремительно падать.

Боцман доложил, что носовые горизонтальные рули заклинило в положении «погружение на полный угол». Фу черт, повторяется история, которая произошла на учениях в 1936 году! Как говорят: «Кажинный раз на этом самом месте»… Стрелка глубиномера показывала уже более шестидесяти метров, когда, опомнившись, я приказал дать сжатый воздух в носовую цистерну и остановить электромоторы. Лодка выровнялась. Ильин удифферентовал корабль без хода, регулируя глубину погружения с помощью перископа. Это значит, что, поднимая перископ, он увеличивал плавучесть, а опуская, уменьшал ее и тем самым удерживал лодку на заданной глубине. Такой маневр у нас был отработан очень хорошо.

Миноносец сбросил несколько глубинных бомб и оставил нас.

Спустя два часа мы всплыли. Рулевые и электрики сдвинули рули с мертвой точки, снова отрегулировали их. Над морем занялось хмурое, серое утро. Мы погрузились и снова начали искать противника. В лодке стояла тишина: вахту несла одна смена, остальные отдыхали.

Я тоже отправился на свое излюбленное место: в пятый, электромоторный, отсек, где всегда тепло и уютно. Но только сомкнул глаза, слышу, объявляется торпедная атака. Бегу в центральный пост. Лейтенант Калинин отдает распоряжения рулевым, а сам наблюдает в перископ. Уступая мне место, он доложил, что никак не может определить класс судна. И верно, сильная рефракция (преломление света — явление, в общем-то не свойственное осенней Балтике) никак не давала разглядеть, что там движется на горизонте. Я с тревогой подумал: уж не тот ли миноносец, который нас вчера атаковал? Но постепенно рассмотрели: буксир с двумя баржами. Хорошо, что не поторопились с атакой. Баржи оказались пустыми — ватерлиния на их бортах находилась много выше уровня воды. На такую цель жалко тратить торпеды.

А позиционные будни тянутся и тянутся. Наступил самый неприятный на Балтике месяц — ноябрь.

2 ноября я получил радиограмму. Штаб сообщал, что через пашу позицию, возможно, пройдет вражеский танкер с бензином, следующий в Финляндию. Проложили курс в район вероятной встречи с ним.

Волны беспрестанно обрушивались на палубу Сильно качало. Я стоял на мостике и, ежась от холода, курил папиросу за папиросой. Взглянув на сигнальщика, заметил, что он очень внимательно рассматривает что-то на горизонте. Направляю в ту сторону свой сильный ночной бинокль и вижу два транспорта в охранении четырех сторожевиков. Дистанция — кабельтовой двадцать пять.

Ложимся на боевой курс. Атаку хочется провести быстро и скрытно, а тут, как назло, улучшилась видимость и ветер еще больше усилился. Но вот черная громада транспорта подползла к мушке ночного прицела. Подаю команду торпедистам. Торпеды понеслись с сильным ревом, так как волна часто оголяла их винты.

— Право на борт!

Разворачиваемся на контркурс. Ждем взрывов. Миновало тридцать, сорок, пятьдесят секунд, минута, другая, а взрывов нет. Высокие волны сбили торпеды с курса.

Повторять атаку нет возможности: не успеем развернуться. Да и смысла нет в такой шторм. Конвой уходит от нас, даже не подозревая, какая беда миновала его. А я едва сдерживаюсь от досады. Невыразимо жаль торпед, выпущенных напрасно.

И снова поиск. С трудом борется лодка со штормом. Углубляемся в северную часть Балтийского моря, к плавучему маяку Альмагрундет. Это наиболее спокойный район, я специально выбрал его, чтобы за ночь основательно проветрить отсеки. Мы открыли и рубочный люк и дополнительный люк дизельного отсека. Вдруг крик вахтенного наблюдателя:

— Три корабля справа тридцать градусов!

Это было настолько неожиданно, что пришлось уходить в воду буквально пикирующим нырком. Здесь, возле маяка Альмагрундет, я никак не рассчитывал встретить противника.

Погружаясь на глубину, мы каждую секунду ждали тройного удара глубинных бомб. Но вначале все было тихо. А потом послышался нарастающий шум винтов, грянули взрывы. Делаем повороты, меняем скорость. Постепенно гул взрывов стал отдаляться.

Но что это? Инженер-механик Ильин отдает распоряжение за распоряжением трюмным, а лодку никак не удержать на заданной глубине, она все более тяжелеет. Из четвертого отсека старшина группы мотористов Лебедев докладывает: