Иван Травкин - Всем смертям назло

— Носовые аппараты, товсь!

На торпедах матросы еще заранее сделали надписи. «За Харьков!» — по просьбе Голованова написал Нечуняев, «За брата нашего Бориса Бойцова!» — старательно вывел Иванов.

Стреляем двумя торпедами с интервалом в семь секунд с дистанции десять кабельтовов. В отсеках все замерли прислушиваясь. Примерно через минуту один за другим следуют два взрыва. Яркое зарево осветило ночное небо и море. На мгновение мы увидели с мостика, как тонет головной транспорт, черпая бортом волны и задирая корму.

На лодку мчатся сторожевые корабли, ведя беспорядочный артиллерийский огонь. Обнаружили все-таки! Впрочем, теперь это уже не так важно.

Послушная «старушка» пыряет под воду. Боцман, докладывая все увеличивающуюся глубину, постукивает пальцем по стеклу глубиномера, будто от этого скорость погружения может прибавиться. Стрелка дошла до цифры «25», когда мы услышали первые взрывы глубинных бомб. Началось!

Продолжая погружаться, маневрируем так, чтобы преследователи оказались у нас за кормой, а мы смогли поднырнуть под оставшиеся транспорты. Но это не так-то просто сделать: вражеских сторожевиков много.

Где-то совсем рядом грохнул взрыв такой силы, что кое-кто не удержался на ногах. Вслед за этим в лодке наступила гнетущая тишина. Все прислушиваются: не шумит ли вода, нет ли пробоины. Нет, «старушка» держится отлично.

Опять рвутся бомбы. Со всех сторон. Лодка вздрагивает от ударов. Сторожевики стараются взять нас в кольцо. А мы пытаемся из него вырваться. Теперь все зависит от того, чьи акустики лучше, чей экипаж быстрее и точнее выполнит приказание своего командира, осуществит задуманный им маневр.

У нас за плечами уже есть один боевой поход, и взрывы глубинных бомб нам не в новость. Люди в отсеках работают спокойно и уверенно. Акустик Мироненко снова показывает все свое мастерство. Он успевает следить за движением почти всех кораблей противника и тем помогает нащупать лазейку в их плотном кольце.

И мы отрываемся от вражеских сторожевиков. Поздравляю экипаж с первой победой во втором походе. А из отсека в отсек уже переходит специальный выпуск боевого листка с ярким заголовком: «Счет мести растет!» И когда только успели его выпустить! Это постарались члены редколлегии Голованов и Зятев и «собственный корреспондент» старший краснофлотец Савельев.

В ту же ночь радист Широбоков и сигнальщик Толмачев подали заявления с просьбой принять их в ряды Коммунистической партии. И это тоже радостно: растет наша партийная организация.

Поход насыщен переживаниями. Каждый день мы обретаем драгоценный опыт, оттачиваем мастерство, учимся на удачах и ошибках. Да, ошибки тоже бывают. Мы переживаем их тяжело, но стараемся и из них извлечь уроки. Одну из таких досадных ошибок мы допустили 20 октября.

На рассвете подняли перископ. Солнце еще не всходило, по по небу ползли уже заалевшие клочковатые облака. На северо-востоке над горизонтом увидели дым, затем различили две мачты, тонкие, как иглы. Изменили курс и пошли навстречу неведомому судну. Минут через двадцать разглядели его как следует. Судно вело себя очень осторожно, шло противолодочным зигзагом. С секундомерами в руках мы проследили за его движением, Судно меняло направление через каждые пять — восемь минут и, по-видимому, каждый раз приблизительно на пятнадцать градусов. Рассчитав примерно его генеральный курс, нашли нужное нам направление для атаки.

Штурман стоял возле меня, держа руку на кнопке лебедки перископа, и то поднимал, то опускал его, чтобы я мог лучше наблюдать. В лодке — абсолютная тишина.

А наверху некстати усилилась волна. Нашему боцману Рашковецкому все труднее удерживать лодку на перископной глубине.

Когда транспорт вновь изменил направление, мы повернули на боевой курс. Приказываю подготовить к залпу носовые торпедные аппараты.

И тут случилось непредвиденное. В момент циркуляции боцман, опасаясь, что лодка выскочит на поверхность, нечаянно загнал ее на двадцатиметровую глубину. Пока выбирались с нее под перископ, лодка уже оказалась за кормой транспорта. Атака сорвалась. Фашистское судно прошло мимо нас безнаказанно.

Сгоряча я отругал боцмана. Но он ли один виноват? Подумав, признаю и свою вину Ведь можно же было выпустить торпеды с глубины? Можно. Но я не решился: ни разу еще не приходилось стрелять без перископа.

Тогда же я понял, что у нас недостаточно отработано и управление лодкой в штормовую погоду. Наш первый боевой поход, протекавший главным образом в условиях безветрия, в этом отношении немного избаловал нас. Сейчас надо исправлять дело. И я приказал начать усиленные тренировки рулевых-горизонтальщиков при любом состоянии моря.