Ярослав Голованов - Заметки вашего современника. Том 1. 1953-1970

Марк [356] Соболь Марк Андреевич — поэт, прозаик, драматург. набросился сегодня на Робу Рождественского: «Зажги меня! Зарази меня! Он меня не зажигает…»

Я смотрю на пьяненького, тщедушного Соболя и думаю, что же будет, если его чем-то заразить, а потом поджечь. Ой, беда будет! Останется кучка бактериологической золы. Высокопарность — врожденное качество поэтов или благоприобретённое?

Постепенно Соболь успокаивается и начинает рассказывать о своей пьесе «Товарищи романтики». При этом нещадно её критикует и тут же с удовольствием цитирует.

В Вильнюсе живет поэтесса по фамилии Скучайте. Могла бы и не предупреждать.

Километрах в двух от нашего Дома творчества расположен Дом творчества композиторов и Дом отдыха ВТО, в котором есть забегаловка под названием «Уголёк», где продают спиртное. Ося с Юрой отправились туда за коньяком. Юра от покупки увертывался, без конца отходил шнурки завязывать, но Ося его всё-таки додавил, и они купили по бутылке коньяка. Почти всю обратную дорогу Казаков молчал, а когда за деревьями стали проглядываться корпуса нашего Дома, спросил:

— А что, Ося, какую бутылку сегодня пить будем: твою или мою?

— Да какая разница?! — отозвался Ося.

— Тогда давай твою…

Перед обедом по заведенному ритуалу выпили Осину бутылку, а на другой день Юра после завтрака встретил его в коридоре и говорит:

— Слушай, Ося, а зачем мы будем Славку звать на мою бутылку, а?

Ося его долго стыдил, напоминал, что Славка виски и джин не пожалел для компании, и сказал, что если такое дело, он тоже не придёт. Юра пригласил и меня, и Осю, но почему-то разливал коньяк в рюмки в шкафу. Когда выпили по первой, я спросил, почему он в шкафу разливает.

— Чтоб никто не мучился, сколько осталось…

К Новому году появились гости: Моисеев [357] Моисеев Никита Николаевич — академик, учёный в области информатики и вычислительной техники. и Поспелов [358] Поспелов Гермоген Сергеевич — академик, учёный в области теории управления и планирования. из Академии наук (уже договорился с ними о статье), Валерий Аграновский, Римма Казакова, Виль Липатов, Роберт Рождественский, Иосиф Кобзон, с ним какой-то знаменитый парень, который умеет ездить на мотоцикле по стене и по потолку. К нам с Осей приехали жёны. Очень холодно: — 25 °C!

Кажется, я устал: нет того азарта в работе, какой был. Часто пишу не потому, что хочется, а потому, что надо. Чувствую, что надо. В Доме после Нового года чрезвычайно расплодились нетрудовые элементы. Хорошо, если они просто спят или уходят гулять на много часов. Наиболее же вредные (братья Аграновские, Оня Прут, Липатов, Соловьёв, юрист Марк Келлерман) устраиваются в холлах с шахматами, с нардами и паразитируют на глазах у трудового народа (Голованов, Герасимов, Казаков).

По вечерам всех чешу в бильярд: Аграновского, Герасимова, Аксёнова. Но продул Васе [359] В. П. Аксёнов. в пинг-понг. Потом гуляли с ним, вспоминали общих знакомых: Мишу Анчарова, Толю Гладилина…

Малеевка. Синие сумерки дня уютят комнату. Легко и свободно работается тут…

Сегодня 80 % всех ЭВМ в США работают в сфере управления, а у нас все они обслуживают науку.

Последний день в Малеевке. Вечером меня провожали: братья Аграновские, Ося, Никита Моисеев, Римма Казакова. Римма читала стихи, а Толя [360] Аграновский Анатолий Абрамович (1932–1984) — журналист «Известий», писатель. пел песни Галича.

Из письма читателя. «Я прочитал в одном журнале, как один профессор делал эксперимент над козой под действием тока. Нажал в головной части мозга на нервные клетки, что коза пила пока ток не отключили, а отключили — вода из козы вылилась».

У меня дома две кружки. Одна, с цветами — более вместительная. Другая, с панорамой Кремля — поменьше. И вот последняя почему-то вообразила, что именно она — моя любимица. Но я её к этой мысли никак не поощрял! Однако когда я ложусь спать, именно она оказывается рядом с моей постелью. Я её не звал! Почему она берёт верх? Мне это неприятно! Несколько дней я вообще пил воду из-под крана. А потом подумал: а кто, чёрт возьми, здесь хозяин — она или я?! Взял и унес её в кухонный стол. Теперь мой друг — большая. Но я знаю, что маленькая злится…