Евгений Андреев - Небо вокруг меня

Ситуация сложилась неприятная. Над поверхностью моря оставалась только голова в гермошлеме, костюм терял свою положительную плавучесть. Можно было надуть резиновый ворот, но для этого требовалось дернуть грушу включения специального баллона, чего нельзя было сделать, так как ворот находился под надетой на меня подвесной системой парашюта.

В перчатках действовать неудобно. С усилием отсоединил все разъемы, снял подвесную систему и дернул за грушу спасательного ворота. Тот стал медленно наполняться воздухом.

Теперь об этом эпизоде не могу вспоминать без улыбки. Помня об акулах, я тогда все время поджимал ноги, стараясь стать поменьше и незаметнее. Но это, конечно, было бесполезно. В своем костюме, отливающем серебром, я был похож на большую рыбу и, видимо, мог служить хорошей приманкой.

Быстроходный катер где-то нырял в волнах, вертолета тоже не было. Наконец на небосклоне показалась точка, которая быстро приближалась. Это за мной.

Бортмеханик спустил трап. Я отрицательно помахал рукой. В костюме, полном воды, мне по трапу было не подняться. Тогда на тросе выпустили кольцо, чтобы я застегнул его вокруг себя. Однако был сильный ветер, летчик не мог удержать вертолет надо мной и еще дважды повторил заход. Только в третий раз я справился с карабином кольца, облегченно вздохнул и как-то весь обмяк — сказалось большое нервное напряжение.

На борту включили электролебедку и стали медленно поднимать меня к обрезу двери. Когда оставался буквально один метр и, казалось, можно было уже ухватиться за стойку шасси, трос лебедки заело. Глядя на суету бортмеханика и его помощника, понял, что придется начинать все сначала.

Вертолет снизился, я коснулся поверхности воды и расстегнул карабин кольца. Пятнадцать минут, которые ушли на исправление лебедки, показались вечностью.

Позже, когда отдыхал на Черном море, еще долго вспоминался горько-соленый вкус ледяной воды сурового Баренцева моря.

Надо сказать, что незадолго до первого полета человека в космос наш коллектив провел испытания средств спасения космонавтов. Это наши парашютисты испытывали систему катапультирования кресла первого космонавта, парашют, скафандр, участвовали в проверке шлюза, через который Алексей Леонов вышел в открытый космос. Кроме того, мы помогали будущим космонавтам в совершенстве освоить парашютную систему, технику выполнения прыжка. Особенно много и плодотворно работали при подготовке космонавтов и отработке средств их спасения П. Долгов, Н. Никитин, П. Ищенко, В. Петренко, В. Данилович, Г. Николаев.

Всем нам было приятно работать с Юрием Гагариным, Германом Титовым, Павлом Поповичем, Борисом Вольтовым, Павлом Беляевым, Андрианом Николаевым и другими первооткрывателями космоса. Тесная дружба связала испытателей и космонавтов. Пока не было Звездного, мы, как говорится, жили под одной крышей, часто проводили вместе свободное время.

Мои первые шаги как парашютиста-испытателя совпали с началом бурного развития реактивной авиации. Возросшие скорости полета выдвинули перед конструкторами средств спасения множество вопросов, которые требовали немедленного разрешения. В отдельных случаях экипажи самолетов стали опасаться прыжков с парашютом, причем предметом, внушающим опасения, был, конечно, не парашют, в надежности которого летный состав не сомневался, а способ отделения от самолета. Так, некоторым пилотам казалось, что, выпрыгнув из кабины, они неминуемо попадут под удар стабилизаторов. Такое предубеждение, естественно, тормозило действия летчиков, и удобные моменты для спасательного прыжка иногда упускались. Такие случаи, пусть даже единичные, заставили предпринять срочные меры. Летчик должен чувствовать уверенность в том, что, покидая самолет в аварийной обстановке, спасет себе жизнь.

В марте 1950 года нам предстояло прыгать с реактивного истребителя Як-17. Новый самолет имел низко расположенный стабилизатор. Причем стабилизатор находился очень близко от кабины. Первые прыжки на скорости триста километров в час прошли благополучно. Было принято решение увеличить скорость до трехсот тридцати километров в час. Несколько человек испытателей, в том числе и я, выполнили прыжки и на этой скорости — все в порядке.

В воздухе парашютист-испытатель майор Огурцов. Мы, его товарищи, стоим на старте и внимательно наблюдаем за самолетом. Вот парашютист отделился и черная точка стремительно понеслась вниз. Купол парашюта наполнился. Но в это время летчик передал: