Чарльз Чаплин - Моя удивительная жизнь. Автобиография Чарли Чаплина

Только один ваш талант смог полностью обезоружить критиков, и они тоже стали вашими поклонниками. А ведь это очень трудная задача. Они никогда не осмелятся обвинить вас в том, что вы одинаково склонны как к жанру устаревшей мелодрамы, так и к дьявольскому колориту Фейдо [159] Французский комедиограф (прим. ред.). . Но так оно на самом деле и есть, а изящество, которым вы обладаете, ведет нас к творчеству Мюссе [160] Французский поэт, драматург и прозаик, один из крупнейших представителей романтизма (прим. ред.). , хотя вы никому из них не подражаете и ни на кого из них не похожи, и это еще один секрет вашей славы.

Сегодня Общество драматических авторов и композиторов имеет честь с радостью приветствовать вас и прибавить к вашим многочисленным обязанностям, которые вы столь стоически исполняете, еще одну – мы просим вас присоединиться к нашему союзу и выслушать наши слова о любви и восхищении, а также о том, что вы являетесь одним из нас. Ведь это именно вы, мистер Чаплин, создаете истории и сюжеты для своих фильмов, ведь это вы пишете музыку и снимаете кино, а амплуа комедийного актера – это всего лишь счастливое дополнение к вашим талантам и достоинствам.

Сегодня здесь, с вами, все мы – французские писатели, драматурги, создатели кинофильмов, продюсеры. Мы все любим вас, любим по-разному, но мы знакомы с достойным и жертвенным тяжелым трудом, о котором так хорошо знаете и вы. Это серьезная, полная устремлений работа и желание двигаться вперед на благо публики, во имя ее смеха и печали, утраченной любви и сострадания, во имя мира, надежды и единения.

Спасибо, мистер Чаплин.

На премьере «Огней рампы» побывала вся блестящая публика, включая министров кабинета французского правительства и иностранных послов. Понятно, что посол США на премьере не появился.

В «Комеди Франсэз» в нашу честь дали специальное представление «Дон Жуана» Мольера, в котором были заняты самые знаменитые актеры Франции. В тот вечер фонтаны Пале-Рояля заработали и зажгли свои огни, и нас с Уной приветствовали молодые студенты «Комеди Франсэз», одетые в ливреи XVIII века и держащие канделябры с зажженными свечами в руках. Они проводили нас до входа в фойе театра, блиставшего великолепием самых красивых женщин Европы.

Точно так же нас принимали и в Риме, где мне вручили очередную награду. Я побывал на приеме у президента и министров кабинета. Довольно интересный эпизод произошел прямо перед предварительным показом «Огней рампы». Министр культуры предложил мне пройти в кинотеатр через заднюю дверь, чтобы избежать встречи с собравшимися у главного входа. Я удивился предложению и сказал, что если люди проявили терпение и долго стояли у входа только для того, чтобы увидеть меня, то я должен появиться перед ними. Министр продолжал убеждать меня, что гораздо лучше все-таки воспользоваться служебным входом и избежать проблем, при этом на лице у него было какое-то странное выражение. Я продолжал настаивать на своем, и он в конце концов сдался.

В тот вечер предварительный показ ничем не отличался от всех остальных. Мы подъехали на лимузине, и толпу отодвинули в самый конец улицы – я еще подумал, что слишком далеко. Со всей своей элегантностью и шармом я вышел из машины, обошел ее и оказался на середине улицы, где приветственно, в стиле генерала де Голля, взмахнул руками под светом вспышек и прожекторов. И в то же мгновение в меня полетели помидоры и всякие другие овощи. Я не сразу понял, что происходит, пока мой итальянский приятель, переводчик, не закричал сзади: «Никогда бы не поверил, что такое может случиться в моей стране!» Впрочем, в меня не попали, и мы быстро скрылись за дверью в кинотеатр. Тут до меня дошел весь юмор ситуации – я начал смеяться и никак не мог остановиться. Даже мой итальянский приятель не смог удержаться от смеха.

Чуть позже мы узнали, что нападавшими были молодые неонацисты. Надо сказать, что в их поступке не было ничего особо угрожающего, все больше походило на демонстрацию. Четверых из них немедленно арестовали, и полиция хотела знать, буду ли я возбуждать дело против них.

– Конечно нет, – ответил я, – они совсем еще мальчишки.

Ребятам было лет по четырнадцать-шестнадцать. На этом все и закончилось.

Незадолго до отъезда из Парижа в Рим мне позвонил Луи Арагон, поэт и редактор газеты «Леттр Франсэз». Он сказал, что Жан-Поль Сартр и Пабло Пикассо очень хотят со мной познакомиться. Я с удовольствием пригласил их на обед. Они предпочли встретиться в спокойном, непубличном месте, поэтому я просто пригласил их к себе в отель. Как только Гарри Крокер, мой пресс-атташе, услышал об этом, то едва ли не впал в истерику.