Сергей Тарасов - Осколки. Краткие заметки о жизни и кино

…Прошло время, я уже давно жил на «Соколе», и мне все как-то не удавалось побывать на «Патриках». И вот, в одну новогоднюю ночь, когда гости разошлись, а все домашние спали, я прямо на пижаму надел дубленку, сел в припаркованную у дома машину и минут через двадцать был уже в Благовещенском переулке. Конечно, я помнил, где жил мой дружок Иван Макухин, и зашел в знакомый подъезд. За прошедшие годы в нем ничего не изменилось — та же грязная лестница, тот же тусклый свет, те же надписи на стенах и тот же набор кнопок для звонков с фамилиями жильцов. Я автоматически нажал на нужную кнопку… Дверь открыла старуха, в которой я с трудом узнал мать Вани. Но она меня сразу узнала и зарыдала:

— А Ваньку-то расстреляли!

Значит, мой друг детства пошел путем своего брата…

А ведь мы с Ваней Макухиным в конце зимы 1945 года были чемпионами по времени катания на «Патриках»… До этого все катались по замерзшему пруду без всяких ограничений. А тут возвели вокруг катка забор, включили музыку, освещение, в павильоне на прокат выдавали коньки с ботинками. В 23 часа каток закрывался, музыку и свет вырубали. За порядком следил милиционер, ездивший по катку на коньках. Поскольку мы продолжали кататься и после закрытия, милиционеру приходилось гоняться за «хулиганами». Вся наша школьная компания каталась на коньках, которые веревками прикручивались к валенкам. А у милиционера коньки были на ботинках, да еще «норвеги», или «гаги». «Чемпионом» признавался последний пойманный любитель острых ощущений. Чаще других этот почетный титул доставался или Ване, или мне…

Праздник Победы я помню смутно — мы с братом просидели почти весь день дома, слушая по репродуктору Левитана.

Родители с утра и до ночи были на разных торжественных мероприятиях, а нам было велено сидеть дома.

Но мы с братом на бетонной площадке лестницы сожгли боевую карту, на которой с 1941 года отмечали булавками продвижение Советской Армии… Отмечать уже было нечего! Потом мы вышли на улицу. Отовсюду доносился грохот салюта. По центру улицы Горького толпа народу на руках качала какого-то «союзного» военного. Девушки уводили парней куда-то в темноту переулков, а парни, даже кто костылял или без руки, уводили девчат… Война кончилась! Да здравствует любовь!

В конце концов, моему отцу надоело слышать со всех сторон о моем «неуставном» поведении, и он решил отправить меня в Рижское Нахимовское училище, которое открывалось летом 1945 года. Вместе со мной из Москвы в Ригу поехал и Джим Петерсон, сыгравший в кинофильме «Цирк» чернокожего сына Марион Диксон.

…Нахимовское училище располагалось в Пороховой башне, которая стоит в центре Риги. Поскольку война закончилась недавно, нередко на улицах города, особенно на окраинах, стреляли. Нам объяснили, что это латыши, служившие немцам. В целях безопасности мы везде ходили строем. Правда, однажды, обманув охрану, я отправился в город в гордом одиночестве… Меня выловили через полчаса.

В общем, романтика будущих морских походов стала быстро тускнеть от обычных школьных будней и солдатской дисциплины. Ночью, когда в городе было тихо, по звукам паровозных гудков я определил направление, где должен был находиться железнодорожный вокзал… Джим был в курсе того, что я решил рвануть домой. Он подарил мне трофейную игру, где побеждает тот, чья фишка первой, минуя всякие нарисованные препятствия, дойдет до финиша. Это сейчас таких игр полно, но тогда она дорогого стоила.

Выбрав ночь потемнее, я проник в «каптерку», где переоделся в свою гражданскую одежду, в которой приехал в Ригу. В вещмешок положил игру, подаренную Джимом и заранее подготовленный «сухой паек» из продуктов, которые удалось сэкономить за неделю.

Оставил и записку, что еду домой. Я полагал, что ее скоро найдут и сообщат родителям, чтобы те не особо волновались…

Через форточку я вылез из Пороховой башни и быстро зашагал туда, откуда доносились редкие паровозные гудки. Еще где-то стреляли, а так было тихо и безлюдно. Но вскоре я услышал стук ботинок по мостовой. Это явно был патруль, который отправили за мной. Я затаился в какой-то подворотне, дождался пока мимо меня быстро прошли два матроса и мичман. Подождал еще немного и осторожно, прижимаясь к домам, пошел за ними.

Мой сибирский вагонно-вокзальный опыт подсказал, что они уж точно приведут меня к вокзалу…

…На перроне, несмотря на ночное время, было многолюдно.