Сергей Миров - «Воскресение». Книга о Музыке, Дружбе, Времени и Судьбе

В старте проекта, кстати, снова поучаствовал Кава, но практически сразу отошел в сторону. Жека не любит говорить на эту тему, но там явно был какой-то конфликт. И, по-моему, песня «Дороги Наши Разошлись» была написана в адрес именно Кавагое, а отнюдь не Макаревича, как любили говорить тогдашние сплетники.

А у меня отношения с Гулей были довольно неплохими, ибо Женька еще помнил мои опусы, писанные для безвременно почившей группы «Наутилус КаваГулиус». Кроме того, нас сближало общее подпольное прошлое и не самые дурные музыкальные вкусы. К тому времени Гуля уже исполнял мою песню «Ностальгия», которую снабдил новой мелодией и названием «Письма».

А расейский шоу-бизнес вокруг уверенно сверкал и гремел! На концертных площадках столицы и глубинки, в огромной толпе свежих «мастеров искусств» блистали новые названия, в том числе и наш с Валерой Сюткиным приснопамятный «Фэн о’Мэн», и мы нередко встречались с Женькой на рабочих площадках. Кстати, разделения на «рок» и «попсу» тогда еще даже в прессе не существовало, и господа Литягин и Разин уверенно сосуществовали в одном концертном и радийном пространстве с Романовым и Макаревичем.

Трио «Фэн о’Мэн», 1989 год: Миров, Сюткин, Яковлев

И вот как-то, стоя между выходами в курилке Малой спортивной арены, ставшей в те годы меккой для поп-рок тусовщиков, мы травили анекдоты и делились творческими планами, как вдруг Жека, почесав себе что-то за спиной, протянул:

– Ну, вы, «битлы» поганые, может, хватит только для своего «Фэн о’Мэна» песни писать, пора бы и старого друга выручить! – и достал из кармана джинсов кассету.

Отчетливо помню, что кассета была белая и плохая, ибо хорошие в кармане, причем без коробки, не носят, и кому попало не отдают.

Концерт окончился, мы пошли, как обычно, водку пьянствовать и про кассету как-то забыли. Обнаружилась она через несколько дней, когда мы с Сюткиным колесили между станицами Краснодарского края в пыльном автобусе. У Валерика тогда была жутко модная штука: аудиоплеер с двумя парами наушников!

Про этот плеер есть отдельная байка, удивительно точно поясняющая термин «лапша на уши». Дело в том, что в то время мы частенько на гастролях жили в одном номере, и нередко (а точнее – регулярно!) к нам в гости после концерта приходили милые чаровницы, сиречь, локальные поклонницы нашего творчества. За полгода все приемы скоростного ухаживания, веселые истории, тосты и комплименты уверенно выстроились в единую интермедию, длящуюся ровно полтора часа. Однажды утром, проводив очередную пару поклонниц восвояси и закрыв за ними дверь, Валерка грустно вздохнул, показал на плеер с двумя парами наушников и сказал:

– Серега, а давай мы все наши байки на кассету запишем, и, как все они к нам опять придут, мы эту лапшу им на уши повесим, а сами полтора часика поработаем, а?

Так вот, мы воткнули в него Гулину кассету, выслушали все его обычные «фа-зю-зя», приукрашенные песьими фиоритурами, и вычленили из напетого пару мелодий. А уже к вечеру были готовы два текста: «Шанхай-блюз» и «Букварь», причем если тема и большинство рифм «Букваря» принадлежали Валерке, то в «Шанхай-блюзе» процентов 80 мяса были моими, но мы тогда все вопросы решали по принципу «50/50», как Леннон и Маккартни.

ВНАЧАЛЕ И ПОТОМ:

СЕРГЕЙ МИРОВ

Должен признаться, что над «Шанхай-блюзом» в процессе создания незримо витал призрак песни Ритки Пушкиной и Криса «Замыкая Круг», символизировавший долгожданное духовное единение всех приличных людей от рок-музыки, но проявиться этому призраку особенно ярко мы вроде бы не дали.

Через несколько дней мы вернулись в Москву, встретились с Жекой, бабахнули по маленькой и показали ему весомые плоды наших трудов.

Гуля тут же взял гитару, померил тексты на свой голос, видимо, остался доволен, и в результате оба опуса стали исполняться «Шанхаем».

А когда в 1990-м произошло «великое воссоединение», обе этих песни вместе с Гулей вошли в репертуар и «Машины Времени», но «Букварь» и «Письма» со временем незаметно выпали, как молочные зубы.

А вот «Шанхай-блюз» живучий оказался, даже СССР пережил!