Билл Клинтон - Моя жизнь

Нашу страну не уничтожить террористам. Мы их победим, но нам нужно позаботиться о том, чтобы в процессе этой борьбы не пришлось поступиться основополагающими ценностями нашей страны и не поставить под угрозу будущее наших детей. Наша миссия по формированию «более совершенного союза» теперь приобрела глобальный характер.

Что касается лично меня, то я все еще работаю над реализацией того списка целей, который составил еще в молодости. Чтобы стать хорошим человеком, надо работать всю жизнь: не позволять себе злиться на других и принимать на себя ответственность за сделанные ошибки. И еще для этого нужно уметь прощать. После того как меня простили Хиллари, Челси, мои друзья и миллионы людей в Америке и по всему миру, это минимум того, что я должен сделать. Будучи еще молодым политиком и впервые начав посещать церкви афроамериканцев, я впервые услышал, что похороны называют «возвращением домой». Мы все вернемся домой, и я хочу быть к этому готов.

Между тем мне доставляет огромную радость наблюдать, как строит свою жизнь Челси, а также за превосходной работой Хиллари в Сенате, за усилиями моего благотворительного фонда по созданию новых экономических возможностей в сфере получения образования и предоставления необходимых услуг жителям бедных общин в Америке и во всем мире; за действиями по борьбе со СПИДом, которые направлены на то, чтобы обеспечить нуждающихся недорогими лекарствами. Я получаю радость и от моих собственных усилий добиться примирения между представителями различных рас и религий, которые буду продолжать всю жизнь.

Сожалею ли я о чем-то? Конечно, да, и наедине с самим собою, и публично, о чем уже шла речь в этой книге. Я предоставляю другим вынести свою оценку.

Я просто попытался рассказать историю своих радостей и горестей, мечтаний и страхов, триумфов и поражений. Я попытался объяснить различия между моим миропониманием и позицией крайне правых, с которыми вел борьбу. По существу, они искренне верят в то, что обладают абсолютной истиной. У меня другая точка зрения. Я думаю, что Святой Павел был прав, когда сказал, что в этой жизни мы все «смотрим через темное стекло» и «видим только часть». Вот почему он превозносил добродетели «веры, надежды и любви».

У меня была невероятная и замечательная жизнь: полная веры, надежды и любви, равно как и благосклонности ко мне судьбы и удачи. Но, какой бы невообразимой она ни была, такое не могло случиться нигде, кроме Америки. В отличие от многих людей мне повезло в том, что я мог каждый день работать ради того, во что верил, начиная с тех ранних дней, которые проводил в магазине моего дедушки. Меня вырастила замечательная мама, которая меня обожала, меня учили великие учителя, у меня целый легион верных друзей, я прожил жизнь в любви с женщиной, самой замечательной из всех, кого я когда-либо знал, и у меня есть дочь, остающаяся светом моей жизни.

Как я уже говорил, думаю, что это хорошая история, и мне было интересно ее рассказывать.

Я очень обязан многим людям, без помощи которых эта книга не была бы написана. Джастин Купер пожертвовал два года своей молодости, чтобы работать со мною каждый день, а в последние полгода — нередко и по ночам. Он получил и обработал горы материалов, провел массу исследований, исправил много ошибок и несчетное количество раз перепечатывал рукопись, разбираясь в записях, нацарапанных моим трудным почерком в двух десятках больших записных книжек. Многие главы переписывались по пять и более раз. Джастин никогда не терял терпения, запас его энергии был неисчерпаем, и когда мы приблизились к финишу, мне стало казаться, что он знал меня и то, что я хотел сказать, лучше меня самого. Джастин не несет ответственности за ошибки в этой книге, но она является свидетельством его таланта и усилий.

Еще до того, как мы начали работать вместе, мне говорили, что редактор Роберт Готтлиб — лучший в своей профессии. Он много раз это подтверждал. Мне только жаль, что я не встретился с ним тридцать лет назад. Боб научил меня, как подчеркивать интересные моменты и убирать лишнее. Без его оценок и чутья эта книга была бы в два раза толще и вполовину хуже. Боб читал мою историю как человек, проявляющий интерес к политике, но эта тема не стала для него навязчивой идеей. Он постоянно побуждал меня обращаться к «человеческой» стороне моей жизни и убедил не включать в книгу бесчисленные имена людей, которые помогали мне на жизненном пути, потому что читатель просто не смог бы «переварить» такой объем информации. Если вы один из них, простите его и меня.