Владимир Генис - Неверные слуги режима - Первые советские невозвращенцы (1920–1933). Книга вторая

Это все, что я хотел написать. Вы были так добры к нам, что я считал своим долгом написать откровенно все. Совершенно иной вопрос — мои «отношения» к «Последним Новостям». Я вел себя по отношению к ним совершенно лояльно и достаточно самоотверженно даже. Я отказался от сотрудничества там, где работал, и еще потом отклонил сделанное мне предложение.

В течение 1½ месяцев я ничего не заработал, а не есть человек не может. Поэтому я вправе спросить «П<���оследние> Н<���овости>», будут ли они теперь помещать мои статьи или наличие «обвинения» или «подозрений» этому препятствует (хотя подозрения, высказанные рядом газет против, например, Агабекова [1033] Невозвращенец, бывший резидент ОГПУ в Турции и на Ближнем Востоке. , и на которые он не ответил, помещать его статьи не препятствуют).

Это чисто газетное дело, и я очень прошу мне ответить. Я буду ждать — и смогу оставаться без заработка до 30 сентября (это уже будет 1½ м<���еся>ца) — и далее буду считать, что «Последние Новости» не желают иметь со мной дела. Если бы я был состоятельным человеком (как «невозвращенцы» из партийцев, за счет партбилета скопившие «детишкам на молочишко»), я, может быть, мог бы ждать и дольше, но теперь я никак не могу.

Это все относится только к редакции «П<���оследних> Н<���овостей>». Павла Николаевича Милюкова, как я уважал и ценил еще там, в нашей стране, так же уважать и ценить буду, пока жив. Что же касается того, что Вам пришлось «связаться» с людьми, находящимися «под подозрением», то я могу дать честное слово, что никакого греха в этом отношении на нас нет, и все подозрения ничего не стоят, если бы их стали разбирать. Да и вообще наше положение здесь столь тяжело, что выжить долго вряд ли удастся, а после смерти само собой разумеется, что «подозрения» должны будут отпасть, и никто Вас, Павел Николаевич, обвинить в «сношении с большевиками» не сможет.

Вы были единственным человеком, говорившим с нами по-человечески, но, видимо, кончилось и это.

Остаюсь глубоко уважающий Вас А.Соболев. [1034] ГАРФ, ф. Р-6845, on. 1, д. 341, л. 91–93.

Указывая Милюкову, что «отказался от сотрудничества там, где работал», Соболев имел в виду парижское «Возрождение», которое еще в мае напечатало его ответ шведской коммунистической газете [1035] Мой ответ коммунистам. (Письмо А.Соболева) //Возрождение. 04.05.1930, № 1797. , а затем предоставило возможность «объясниться» с большевиками. Именно на страницах «Возрождения» были опубликованы первые очерки, записки и воспоминания «бывшего советского морского агента» [1036] См.: Соболев А. 1) Мой разрыв с советской властью //09.05.1930, № 1802; 2) Записки невозвращенца. Очерки бывш. советского морского агента //17.05.1930, № 1810; 3) Их шансы Очерки б. советского морского агента //18.05.1930, № 1811; 4) Партия и Россия //24.05.1930. № 1817; 5) Красная армия и страна. Записки б. советского морского агента //26.05.1930. № 1821; 30.05.1930, № 1823; 6) Линейный корабль «Император Павел 1-й» в дни революции //09.06.1930, № 1833; 7) Воспоминания командира Красной Армии //08.07.1930, № 1862: 18.07.1930, № 1872; 24.07.1930, № 1878. , причем, касаясь своего разрыва с большевистским режимом, Соболев с горечью писал:

Нет и не было у меня «партии», но была всегда у меня «моя страна», Россия. Потому и трудно мне было порвать с ней. Очень трудно. И теперь плачу я, вспоминая свою страну. Но я плакал и в день, когда уходил. Плакал, но все-таки ушел, — ибо больше терпеть не было сил. [1037] Соболев А. Мой разрыв с советской властью. Далее цитируется без отсылок.

Соболев печалился, что даже смерть не вырвала бы его из флотских рядов, но это сделали «партия» и особенно «партийцы», присвоившие себе право мыслить за всю Россию:

Ленин сам писал, что «партия, которая изменит настоящие условия смычки с деревней (т. е. уничтожит НЭП), покончит самоубийством». Но партия решилась и на XV съезде перешла в «наступление». Наступление, которое теперь привело к «выкорчевыванию остатков капитализма в стране». С партией наступали и все «недовольные» и «обиженные». А таких тоже было немало. НЭП жестоко обидел человеконенавистников и лодырей, в свое время использовавших революцию. Неважно, что тогда было лозунгами партии, — важно то, как эти люди — худшие в России — лозунгами пользовались.

Тысячи людей этих ненавидят «пузатую мебель» — не потому, что «мещанство» это, а потому, что пыль с нее каждый день стирать надо; сами стирать пыль не хотят, мебель поэтому иметь не хотят, но другим, кто пыль стирает, завидуют. Тысячи женщин, может быть, ненавидят «старый быт» с его «кухней»: не хотят сами готовить, принуждены обедать в «общественной столовой» — сами знаете, что это такое, — вот и завидуют, почему другой есть чисто и хорошо может.