Марк Поповский - «Мы — там и здесь» [Разговоры с российскими эмигрантами в Америке]

В апреле 1997 года в небольшом украинском городке Мукачево (Закарпатье) произошло не совсем обычное событие. На одной из улиц собралось несколько десятков, а может быть, и сотен жителей, и мэр города сделал публичное заявление: "С сегодняшнего дня улица Пионерская меняет своё название. Она будет именоваться….." И тут прозвучало имя, очевидно, хорошо знакомое присутствующим: толпа разразилась аплодисментами и приветственными кликами. Зазвучала музыка. Перед участниками митинга выступило несколько городских старожилов. Они с искренней симпатией говорили о человеке, чьё имя отныне украсит таблички на домах бывшей Пионерской. Зовут его Шандор Пак. Человек этот тут родился и прожил семьдесят лет. На той же улице жили его деды и прадеды, родители и братья. Тут же родились дети Шандора. Двадцать лет назад семья Пак переселилась в Америку. Но и после эмиграции они не забывали родной город, материально поддерживали горожан, принимали активное участие в местной жизни. Мэр города разъяснил: "Улица переименована по многочисленным просьбам горожан и общественных организаций. Это знак нашей благодарности и глубокого уважения Шандору Паку".

Позволю себе маленькое отступление. Когда в Советском союзе посмертно вспоминали таких эмигрантов, как певец Шаляпин, композитор Рахманинов или изобретатель телевидения Зворыкин, называли их именами улицы и площади российских городов, в этом не было ничего странного. "Возвращая" таким образом великих покойников на родину, советские власти самодовольно подчёркивали: "А всё-таки они наши". Но того, что произошло 8 апреля 1997 года в Мукачево, на территории бывшего СССР, никогда ещё не бывало. Человек, в чью честь переименована улица, отнюдь не был мировой знаменитостью. В прошлом специалист по ремонту автомобилей, он сегодня скромный американский пенсионер. Возвращаться на Украину не собирается. Венгр по национальности, он даже пребывает в оппозиции к сегодняшней Украине, считая, что исторически Закарпатье — территория венгерская. И тем не менее улица в Мукачево названа именем Шандора Пака. Почему?

Примерно за полгода до описанного выше события я побывал в Мукачево. Опросил два десятка коренных жителей нынешней и прошлой жизни города. Интересовался и семьей Пак. Со мной, как с американцем, люди разговаривали довольно свободно. После того, как советские войска захватили эту принадлежавшую Венгрии территорию, уровень жизни в Закарпатье непрерывно падает. И совсем уж мучительной жизнь горожан стала после возникновения в 1991 году независимой Украины. Людям сегодня стало негде работать и заработать: фабрики и заводы стоят. Старикам месяцами не выплачивают пенсию. Нет электричества, топлива, в трагическом состоянии пребывает местное здравоохранение. Люди бегут из Мукачево. Ничего нет удивительного, что покинула город и семья Паков.

При воспоминании о Шандоре и его русской жене Наталье Петровне лица моих собеседников неизменно теплели. Люди вспоминали, каким трудягой с юных лет был Шандор. Как добросовестно тридцать лет в одном учреждении работала его жена-бухгалтер. Всё, что добыто этой семьей, было результатом их фантастического трудолюбия. ГБ разрушило и разграбило небольшое семейное предприятие трёх братьев Пак и ни за что ни про что бросило их в лагерь. Нынешние приезды членов этой семьи в Мукачево из Америки — подарок для многих здешних жителей. Главное занятие Паков по приезде на родину — накормить голодных, поддержать старых и больных земляков в их нелёгких обстоятельствах.

Вернувшись в Нью-Йорк, я продолжал беседы с людьми, знающими Шандора. И прежде всего с его женой. Наталье Петровне есть что рассказать о своём муже, вместе с которым прожито более шестидесяти лет. Дочь российских дворян-эмигрантов, бежавших от большевиков в Чехословакию, она училась в Пражском университете, когда туда приехал по делам своего предприятия молодой венгр Пак. Год был 1937-й. Человек с на редкость умными руками, он приехал в Прагу осваивать машину по резке камня. Собирался, кроме своей, автомобильноперевозочной компании завести ещё одну по производству каменных надгробий. "Он мне сразу понравился, — вспоминает Наталья Петровна. — Я почувствовала в нём доброту, порядочность." Тридцатидвухлетнему венгру русская девушка тоже пришлась по душе. О браке поначалу и не мечтали: Наташа-студентка только что перешла на второй курс. Но после той встречи возникла бурная, продолжавшаяся два года переписка по-немецки. Другого общего языка у молодых не было. Чтобы лучше понимать содержание писем любимого, студентке пришлось взять курс немецкого. Любовь тем не менее крепла. "Шандор вёл себя в высшей степени благородно, — вспоминает Наталья Петровна. — Довольно состоятельный предприниматель, он никогда не говорил о своих успехах, старался всячески помогать мне, бедной студентке. Когда я пожаловалась в одном письме, что мёрзну в хозяйкиной квартире, он немедленно послал мне чудесное голландское одеяло".