Марк Поповский - «Мы — там и здесь» [Разговоры с российскими эмигрантами в Америке]

— Но очевидно, какие-то перемены в характере радиопередач "Голоса Америки" за эти годы всё-таки происходили?

— Да, конечно, — соглашается Наталья Юрьевна. — И немалые. С появлением в Белом доме каждого нового президента менялась политика государства. Менялся соответственно и тон, в котором от лица американского народа мы обращались к народу России. При Сталине советская пресса и радио поносили нас как злейших врагов, "акул Уоллстрита". При Брежневе, который объявил себя борцом за мир, Москва обвинила "Голос Америки" в двоемыслии, дескать, передачи наши мешают мирному сближению двух великих держав. Нам приходилось объяснять советским людям, что достоверно, а что сомнительно в советской прессе.

Но самые удивительные перемены произошли в работе "Голоса" в последние пять лет. В один прекрасный день Наталье позвонил из Москвы кто-то из редакции радио "Россия". В Вашингтоне в это время министр вооружённых сил России вёл переговоры с министром американским. У московского радио не было средств послать в Штаты своего корреспондента, так что госпожу Кларксон попросили сообщить, как идут переговоры. "Я удивилась такой просьбе, но спорить не стала, через несколько минут передала в Москву всю интересовавшую их информацию. Российские коллеги благодарили и — попросили не оставлять их впредь. Так я превратилась по совместительству в вашингтонского корреспондента радио "Россия". В связи с этим зашёл как-то между Москвой и Вашингтоном разговор об оплате труда американских журналистов. "Мы бедные, — говорила Москва, — не можем платить много". — "А мы и вовсе не можем брать ваши деньги" — ответил Вашингтон. — Мы передаём вам наши материалы в порядке международного сотрудничества. Единственное условие — не редактируйте, не урезайте наши тексты и завершайте их передачу словами: "Голос Америки", Вашингтон". Сегодня 30–50 радиостанций России на тех же условиях получают из Вашингтона материалы для своих радиопередач. Перемены, как видим, произошли серьёзные.

О том, что работа на радио нелёгкая, я знаю по собственному опыту. А как это выглядит в Америке? Наталья Юрьевна не скрывает: трудиться приходится тяжело. В последние годы передачи продолжались по семнадцать часов в сутки. Работать случается по ночам, по воскресеньям, по праздникам. Коллеги, однако, по-разному реагируют на служебные трудности. Одни терпят, другие не очень. Вплотную Наталья столкнулась с этой проблемой, когда в середине 80-х приняла пост начальницы всей русской службы "Голоса". Приняла она эту почётную и хорошо оплачиваемую должность неохотно. Понимала: на творчество теперь останется времени очень мало, все силы уйдут на дела административные. Ведь предстояло управлять деятельностью 93-х сотрудников. Именно в эти годы Наталья ясно увидела разницу между поведением людей, представляющих первую, вторую и третью российскую эмиграцию.

Старые журналисты первой волны были, как правило, профессионалами высокого класса и эрудитами. Антикоммунисты по убеждениям, они видели в работе на "Голосе" смысл жизни, свой долг. Вторая, послевоенная эмиграция — люди, запуганные советским опытом 30-х годов, были счастливы получить работу на "Голосе". За своими столами сидели они тихонько, выполняли служебные обязанности добросовестно и в каждом русско-говорящем подозревали советского тайного агента. Но к тому времени, когда Наталья Кларксон заняла кресло начальницы, русская редакция уже включала многих недавних выходцев из СССР. Люди, как правило, образованные и умные, они тоже понимали, что попасть на работу в "Голос Америки" — большая удача. Но некоторые из них привезли со своей социалистической родины свойственные новым "совкам" привычки. Проработав несколько месяцев в Америке, новоприезжие начинали "качать права" на советский лад: "Это я делать не хочу…. Это — не могу…, мне на это задание нужно больше времени…. Моя работа заслуживает больших денег…". Одновременно пошла полоса взаимных доносов и жалоб.

Особенно горячие страсти разгорались среди новых эмигрантов, когда заходил разговор о повышении по службе. На так называемую 12 служебную категорию, предполагающую увеличение зарплаты, претендовало по десять и более человек. Наталья Юрьевна вспоминает: выбрать лучшего и в прошлые годы было не легко, но добравшиеся до Америки советские люди и вовсе превращали этот процесс в гражданскую войну. "Кого бы я ни выбрала — остальные неизменно приходили в ярость. Если изберешь мужчину — протестуют женщины, споры возникали по религиозным и этническим поводам, этот христианин, а тот еврей… После конкурса неизбранные месяцами тычут избранному его ошибки, его якобы неграмотность, непросвещённость. Вспоминая подобные эпизоды, Наталья Юрьевна признаётся: после десяти начальственных лет она была счастлива покинуть свой начальственный пост и снова стать рядовым журналистом-интервьюером и организатором радиопрограмм.