Марк Поповский - «Мы — там и здесь» [Разговоры с российскими эмигрантами в Америке]

— Вы довольны своей жизнью в Америке?

— Доволен, не жалуюсь. Но искусство делать науку в этой стране совсем иное, чем на нашей родине.

— В чём же главное отличие?

— Основной упор здесь делается на конечный продукт. Это может быть лекарство, статья в уважаемом журнале или грант. У нас на Руси главным достижением считалась новая, оригинальная идея. А кто, когда и как её реализует — считалось делом второстепенным. Здесь же наибольшего уважения добивается тот, кто осуществил идею, превратил её в изобретение, открытие, что-то, за что можно получить патент. "Осуществители", а не "идееносители" — центральные фигуры американской науки.

— А вы к какой категории себя причисляете?

— Поначалу я гордился своими идеями, но здесь, в Америке, я постоянно учусь мастерству, с помощью которого смогу реализовать свои задумки.

Похоже, что Михаил Букринский уже многому научился, живя в Соединённых Штатах. Лаборатория его получила три правительственных гранта, обеспечивающих работу учёного на ближайшие пять лет. В Америке, как сказано выше, число грантов и количество опубликованных статей — важнейший показатель научного преуспевания. С научными статьями у нашего соотечественника тоже всё в порядке. За последний год две из них опубликованы в Докладах Академии наук США, одна — в широкочитаемом журнале "Nature”. Предстоят и другие публикации. Разумеется, не все коллеги соглашаются с научными выводами, о которых Букринский сообщает в статьях и докладах на международных конференциях, но он — оптимист и труженик — повторяет свои эксперименты снова и снова и считает, что направление, по которому движется его научный коллектив, абсолютно достоверно.

Мы снова коснулись американского образа жизни моего собеседника. "Да, — признаётся Михаил, — конечно, жить в собственном доме, в пятнадцати минутах ходьбы от работы, приятно. В семье всё в порядке: дети с няней, жена работает в соседней лаборатории. Чего ещё желать! Но ритм нашей деловой жизни во много раз более напряжён, чем это было в Москве. Непривычна и принятая здесь система человеческих отношений. Американские коллеги, как правило, более закрыты, чем российские. Они боятся проговориться о своих идеях, научных исканиях. Говорят лишь о том, что уже давно ими завершено и описано. За пределами лаборатории та же вежливая скованность. О таких дружеских связях, какие были дома, здесь и помыслить невозможно. Да и времени нет дружить по-российски."

Несколько раз уже Михаил ездил в Москву. Там остались близкие души, там ему всё родное, всё интересно, понятно. Но жить, увы, там трудно, а для учёного и вовсе невозможно. Свои планы на будущее мой собеседник связывает с институтом, в котором работает, с проблемой СПИДа. Потребуется ещё немало лет, прежде чем "чума XX века” отступит, — считает он. "В России мы думали, что у нас впереди светлое будущее, — говорит доктор Букринский, — а здесь у нас светлое настоящее. Остаётся только работать…".

Среди моих друзей и знакомых немало поклонников последнего из здравствующих ныне вождей СССР. Они уверены: человечество будет вечно благодарить Михаила Сергеевича Горбачева за перемены, произошедшие на территории бывшего Советского Союза. У меня, однако, отношение к этому человеку принципиально иное. Оставляя в стороне его политические трюки, я никогда не забываю поступок Горбачева, который иначе как подлым не назовешь. Десять лет назад, 26 апреля 1986 года, на Чернобыльской атомной станции произошла авария. Авария, которую точнее было бы именовать катастрофой, привела к радиоактивному выбросу в атмосферу, который покрыл территорию в 145 тысяч квадратных километров (площадь, равную по размерам Бельгии и Австрии вместе взятым) с населением в 7 миллионов. Пострадали в тот день от "мирного советского атома", в основном, Белоруссия и Украина, но в той или иной степени Чернобыльская катастрофа принесла серьёзные беды жителям ещё шестнадцати европейских государств. Последствием её был, в частности, резкий рост смертности на облучённой территории, и прежде всего — смертности детской. На Украине и в Белоруссии она подскочила за эти годы в десять раз. Горбачев, в ту пору первое лицо государства, счёл возможным скрыть ужасную правду о произошедшей катастрофе от граждан СССР и всего мира. Он распорядился, чтобы советские газеты, радио и телевидение ничего не сообщали о чернобыльских событиях. И в том числе о гибели 32-х работников АЭС в первые же часы после взрыва. Не предупрежденные о возникшей опасности, сотни тысяч граждан Киева, Минска и других городов вышли на первомайскую демонстрацию, а второго мая выехали за город, где на зараженных полянках и пляжах облучились ещё больше. Сегодня большинство тех несчастных уже в могиле. Но не забудем и другое: благодаря распоряжению Горбачева миллионы людей получили в те дни "заряд", который разрушает их тело по сей день и будет убивать их ещё немало дней. Политиканское распоряжение тогдашнего генсека войдёт в историю как одно из наиболее подлых предательств, какое глава государства когда-либо совершал по отношению к своему народу.