Коллектив авторов - Жил-был один писатель… Воспоминания друзей об Эдуарде Успенском

– Эдуард Николаевич, скажите, а за все эти годы сами дети, то есть ваши читатели, участвовали как-то – видимо или невидимо – в написании ваших книг? Вы у них что-то брали для себя?

– Когда-то я вёл в эфире программу «Юмор в коротких штанишках». Со всей страны родители присылали мне письма. Про случаи из жизни своих детей. Например, что-нибудь такое: «Мы с дочкой приехали в аэропорт, она захотела есть, и мы пошли в буфет. Там продавались бутерброды с чёрной икрой, и дочка попросила купить ей два бутерброда. Я купил, а она показывает на них пальцем и говорит: «А теперь сними с хлеба всё чёрное…»

Таких сюжетов и высказываний было у меня много: «собачка как рисовая каша». Или: «снег сегодня прокис»… Я смотрю с балкона вниз, грустно небу – снег прокис.

Я собрал все эти вещи в большую книгу, и когда мне нужно было, так сказать, «пропитаться», начинал листать её.

– Чуковский как-то сказал: «Я ушёл в детвору, как некогда ходили в народ». Видимо, без этого ухода в детвору детскому писателю никуда не деться.

– Не знаю. Может быть. Но Заходер ведь никуда не ходил. Ему хватало своих больших мозгов, вот и всё.

Сейчас мне такой плотный контакт с детьми, наверное, уже и не нужен. Я пропитан и наполнен. Дети «моего возраста» почти не поменялись. Изменились те, которые старше одиннадцати, это – да.

– И к ним пришёл «Гарри Поттер».

– Тут у меня в Японии спросили, что произойдёт с Дядей Фёдором в будущем. Я нагло ответил, что он ещё побывает на похоронах Гарри Поттера.

– Ну, дядя Фёдор – он, в конце концов, национальный персонаж. Как и почтальон Печкин. Это у бедного нашего Чебурашки нет ни родины, ни родных.

– Ничего-ничего, уже есть новая книжка – «Деревня чебурашей». Это об одной африканской деревне, где изначально живут Чебурашки. Ведь он же приехал в ящике с апельсинами. Аборигены однажды посмотрели мультфильмы из серии «Крокодил Гена и его друзья» и поняли, что у них есть родственник. Послали приглашение. За крокодилом и Чебурашкой прилетает, конечно, голубой вертолёт… Интересные события начинаются затем в этой африканской деревне. То есть я наконец-то написал предысторию.

– И всё-таки хочется понять, как влияет на писателя изменение общественного климата. Вы жили в одной стране, потом она стала другой, ваши обстоятельства поменялись.

– Во-первых, так как Михалков и Алексин меня всю жизнь душили, я постепенно написал «в стол» шесть-семь хороших повестей. А когда всё переменилось, стал их потихоньку издавать. И сразу вздохнул, и деньги появились, стал жить нормально. Потом случилась другая беда: грохнулся «Союзмультфильм» и тиражи стали сокращаться. Поначалу, во время перестройки, мои книги шли тиражами по двести-триста тысяч, огромным тиражом вышло и собрание сочинений. Но постепенно это всё плавно стало сходить на нет. И сейчас даже лучшие мои книги печатаются по двадцать тысяч. Вот и «Деревня чебурашей» и «История про Гевейчика, гуттаперчевого человечка» – такие же цифры.

– По нынешним временам они всё равно большие. Но вот очень важный вопрос. Есть такое устойчивое мнение, что детская литература – это как бы маленький заповедник внутри взрослой. Разговоры об этой своеобразной «резервации» не прекращаются. Но ведь «Робинзон Крузо» не был изначально книгой для подростков, «Том Сойер», тоже, по-моему, не задумывался как роман для первоклашек. Что вы думаете об этом мнимом (или не мнимом) разделении на «взрослое» и «детское»?

– Для англичан детская литература ещё важнее, чем взрослая. Все знают «Алису», «Сказки Матушки Гусыни», народные стихи. И относятся к ним с большим уважением. У нас такого нет. Никто никогда не поставит Чуковского рядом с Шолоховым, хотя, по-моему, влияние Чуковского на страну значительно важнее, чем влияние Шолохова.

– Нуждается ли наша детская литература в каком-то «выволакивании» из этой резервации? Надо ли ей помогать, или со временем она поможет себе сама?

– Процесс будет идти очень медленно.

– Но за счёт чего он будет идти, Эдуард Николаевич?

– «Взрослые» кумиры – в массе своей – постепенно исчезают, уходят. А эти герои – остаются. И становятся все важнее и больше.

– Вы меня простите, но крокодил Гена вашего же Жаб Жабыча Сковородкина перешибить, по-моему, всё-таки так и не смог.

– Мы начинаем мельтешить. Смотрите: Агния Барто написала до войны и сразу после все свои знаменитые стихи. И она была очень популярна, а наша страна была тёмная. В то время даже школьники средних классов читали её стихи: