Михаил Танич - Нетелефонный разговор

И вот впервые написалась у меня песня «Признание в любви». Не моя тема Родина, но написалась искренне. От души. Вот она, целиком.

Нечего комментировать. И с музыкой Серафима Туликова, поверьте, стала одной из моих любимых песен. До сих пор иногда напеваю ее про себя. Естественно, песню взяли в финал телепередачи «Песня года», и петь ее должен был, кажется, старший Гнатюк. Но когда выяснилось, что отдали ее Виктору Вуячичу, Туликов забастовал.

– Да он ее просто провокалирует и все, и мне будет некомфортно присутствовать при этом в зале, – сказал он.

И на концерт не пришел. Не помню, был ли там я, но фотографии такой памятной – мы рядом с Туликовым слушаем «Признание в любви» – это уж точно не будет. И жаль.

А вот и еще история из жизни песен. Получилась настоящая, озорная цыганская песня «Три линии» («На руке – три линии – лепестками лилии», помните?). Записали со Светой Янковской, звездой театра «Ромэн», и отрядили ее показаться на телевидении. Там сказали: «У нас в программе уже есть цыганщина, так что примите извинения!» И Света уехала в Америку и уже оттуда, со своей Ньюйоркщины, запустила песню по всему цыганскому миру. Ее и сейчас поют все рестораны, где и нет цыган, но где их все равно любят, и дай Бог, чтобы вечно пели!

Теперь маленькое отступление: та, другая песня, что пошла, была оплачена. Ерундой, мелким подарком, флаконом французских духов за 80 рэ (ну, система такая мелкая была, не то что теперь!). Но я-то, чистоплюй, никогда не унижался до этакого. От гордости, а может, от скупости? Не знаю, но на принципиальный вопрос – надо ли давать взятки, теперь отвечаю: надо! Человек слаб – и тот, кто дает, и тот, кто берет. Оба. Надо! – говорю я. И не даю!

Теперь два слова об Игоре Шаферане, близком моем приятеле и соавторе, одном из самых первых в нашем цеху, со своим каким-то теплым песенным словом. Может быть, по-одесски теплым.

Поначалу он все говорил: «Да спросите у Миши!», «Да давайте Мише позвоним!» А потом, набрав силу (он имел на это право – талант!), стал заседать в худсоветах, на фирме «Мелодия» постоянно. Позволял себе уже делать и мне какие-то замечания. Кстати, он заседал и на том худсовете, где зарубили наше с Юрой Антоновым «Зеркало». Талант не обязан быть образцом по всем параметрам. Игорь как-то сказал обо мне Матецкому: «Миша какую-то хуйню пишет!» Вот этого я как раз себе никогда не позволял.

Всегда знал, что надо нам быть как Пушкин, во всем. И стихи пытаться писать так! И с книготорговцами торговаться. И не завидовать. И за честь жены уметь постоять жизнью!

И спать со свояченицей? Да, если это правда, то – да.

На первом конкурсе бардовских песен в Питере я был в жюри вместе с Яном Френкелем и Александром Галичем. Состав участников весьма неслабый – Клячкин, Городницкий, но, разумеется, героем этих смотрин и центром внимания (всеобщего) был корифей гитарной поэзии, вообще большой поэт Александр Галич, с которым мы познакомились и неожиданно быстро сблизились. Он, видимо, что-то угадывал во мне, так как и сам работал и в той, другой, моей песне. («До свиданья, мама, не горюй!»)

Впрочем, я ошибаюсь. Первый сбор бардов у костра и смотр талантов состоялся раньше, в Бресте, как страничка сценария Всесоюзного слета следопытов-школьников, разыскивавших могилы героев Отечественной войны. Уж не знаю, в каком качестве я там был – как следопыт или как герой, но мы написали для этого слета с Яном песню «Всем, кто идет», и ее потом распевали.

А вот на бардовском параде в Питере, как я уже говорил, средоточием внимания был член жюри Александр Галич, живой классик жанра, всеми приглашаемый, и даже сам Темирканов не скрывал восторга, слушая его – конечно, поэзию, а не музыку.

Высоцкого и Окуджавы вживую в Питере не было, но показали коротенький документальный фильм, может быть, специально к этому мероприятию и сделанный. В нем в своем интервью на вопрос: «Как вы относитесь к советской массовой песне?» – молодой Владимир Высоцкий ответил: «Я ее не понимаю. Вот у них сейчас популярна песня “На тебе сошелся клином белый свет, на тебе сошелся клином белый свет, на тебе сошелся клином белый свет…” И целых три автора!..» Имелись в виду мы с Шафераном и Оскар Фельцман. Дай Бог мне написать еще раз такую всенародно любимую песню! Ее спел 170-миллионный хор! Такие песни неподсудны, но Высоцкий лишь посмеялся над нами.