Сергей Никоненко - Далёкие милые были [litres с оптимизированной обложкой]

– Допустили… недопустимые вещи…

– Вы знаете, я облегчу вам вашу работу. Всё, что здесь произносилось, все песни, которые мы с товарищами пели, – всё записано на магнитофон. Я предлагаю отмотать и послушать. Да и присутствие двух лауреатов Государственной премии, трёх заслуженных артистов, я думаю, гарантирует порядок?

Тут Софья Афиногеновна вышла из-за стола и остановилась напротив милиционера:

– Ты фильм «Коммунист» видел?

Милиционер, стоя рядом с Павловой, стал вытягиваться по стойке «смирно», руки по швам прилепил.

– Нам заявление написал этот ваш… с усами…

На съёмочной площадке иногда чувствовалось какое-то тягостное напряжение между актёрами и режиссёром. Это, верно, самое большое несчастье, когда в группе (а творческие люди особенно чувствительны и часто эмоционально не защищены) возникает противостояние, причём подспудное, прорывающееся на поверхность едким дымом неприязненных слов, ухмылок, взглядов. В коллективе превыше всего ценится ЛАД, и всем миром надо стараться, чтобы «л» не отпало и не превратилось всё в АД, как говорится где-то у Лопе де Вега [43] Строки из пьесы Лопе де Вега «Учитель танцев»: «В любви всегда согласие и лад. Но букву зачеркни – и выйдет ад». .

В свободное время учился водить трактор – приближались мои съёмки за рулём этого «эпического автомобиля». Задача усложнялась тем, что трактор, двигаясь по прямой, должен тащить за собой раму из труб для опрыскивания купоросом виноградника, причём одновременно четырёх рядов шпалер. Достаточно быстро я ко всему приноровился и стал дожидаться своей очереди.

Сцена на винограднике. Команда: «Мотор!» Включаю купоросный опрыскиватель, трогаюсь. Панорама – проезд – общий план. Всё это отсняли до обеда, а после – укрупнение. Камера на тележке от меня метрах в трёх – рельсы в соседнем ряду. Осветители переставляют приборы. Слева парень с отражателем из фольги полтора на полтора метра. Мой партнёр – справа.

Планировался статичный кадр, но вдруг режиссёр закричал: «Уезжай из кадра!» Я тронул машину, дал газ – трактор дёрнулся. Боковым зрением увидел, как стоявший на гусенице осветитель полетел под трактор. Левый рычаг, правая педаль… Машину стало сильно заносить вправо, и две полукилометровые шпалеры рухнули. Я сильно переживал – не за шпалеры, за парня-осветителя. Долго ночью ворочался – в голове мысли летели, летели… Да, оказывается, вот как на киносъёмках бывает. В театре проще – там искусство обходится и без трактора на сцене.

Приближался сентябрь, а отснято меньше половины сцен, где я участвую. Нашёл переговорный пункт, позвонил в деканат. Секретарша ответила, что мастера в отпуске, приедут не раньше середины сентября. Уф! Уже легче дышать.

В Москву вернулся поездом. Со мной рассчитались за два с половиной месяца работы, и я положил перед мамой на стол пять тысяч рублей. Она таких денег никогда не видела.

– Серёньк, ты не украл?

– Мам, я заработал. Убери.

Часть моей получки потратили на отца – купили в комиссионке пару костюмов (на зиму и на лето), а ещё охотничье ружьё фирмы Imman Meffert, садочное, 16-го калибра.

Моё отсутствие в самом начале учебного года прошло незамеченным. ВГИК возвращался к своей обычной жизни: снова всё гудело и бурлило. Место Баадура Цуладзе в фойе второго этажа занял рослый, поджарый студент режиссёрского факультета с именем, напоминающим о пирожном, – Элем Климов. Позднее я узнал, что «десерт» состоял из трёх компонентов: Энгельс, Ленин, Маркс. Вокруг Элема уже собирался киноклуб спорщиков. Иногда в центре «ареопага» оказывалась ещё и Соня Давыдова – высокая и красивая.

Приоделись мои однокурсники: у Филиппова новый костюм, у Жарикова новые джинсы с медными заклёпками. Про индонезийцев и говорить нечего – они вообще всегда нарядные! Среди них особенно выделялся Усхара – смуглый, пластичный, более европеизированный по сравнению с земляками Шуманом и Субротто – даром, что ли, красотка Наталья Кустинская, дипломница, передавала ему записки через меня. Монголы наполовину отказались от своих привычек: Цириндорж переобулся в ботинки, а Цириндамба так и продолжал ходить в сапогах.

Курс пополнился ещё одним студентом-режиссёром – это был Абдул Хамид из Ирака. Албанец Митхат с каникул к нам не вернулся: испортились политические отношения между СССР и Албанией. Вышла из декрета и оказалась на нашем курсе белая-белая Галя Польских. Даже не верилось, что эта девочка – уже мама.