Сергей Никоненко - Далёкие милые были [litres с оптимизированной обложкой]

К следующему занятию нас попросили подготовить простые этюды: изобразить охоту на мух, бабочек, мышей. Я придумал, что буду ловить голубей. Сложность задумки в том, что нужно следить взглядом за полётом воображаемых птиц. После занятия задержался в аудитории, чтобы отработать этюд. Главная задача – оставаться самим собой, ничего не играть: я в предлагаемых обстоятельствах.

В актёрских аудиториях находились кубы и ширмы, из которых студенты делали выгородки-декорации для своих отрывков. Я продумал всё до мелочей, отрепетировал. Стал ждать следующего занятия по мастерству, а внутри словно бормашина стоматолога работала: «Условно принят, условно, условно…»

Пришли мастера и Лиознова.

– Ну-с, кто первый? – Герасимов пробежался глазами по нашим рядам.

Я сижу, а «сердце в груди бьётся, как птица». Первым Малышев поднял руку, вышел. В сценическом пространстве аудитории стоял диван. Валера присел на него, раскрыл книгу и углубился в чтение. «Появились мухи». Они садились и на него, и на книгу. Валера отмахивался, но они разозлили его, и он принялся их ловить. У него хорошо получалось следить за «движением насекомых», замирать над «севшей мухой» и, резко выбросив кисть вперёд, «ловить» её. Когда пленница была у него в руке, он с сильного размаху швырял её об пол и давил ногой. Так он проделал раза три, и Герасимов его остановил:

– Что же… неплохо. Хорошо следил за мухами. Ещё лучше ловил, жестоко бил об пол. Может быть, давить не следовало… А в целом хорошо.

Выходили другие ребята со своими этюдами. Одни были лучше, другие хуже. Я выжидал, сидел и думал, неужели я не смогу так вот, как Малышев, как Филиппов – их этюды были лучшими. Режиссёры начали показывать – это задание было обязательным для всех студентов мастерской. Наконец я решился…

– Я буду ловить голубей, – объявил я мастерам и принялся за подготовку декорации.

Действовал быстро: установил куб-ловушку на ребро, приподняв его с помощью небольшой палочки с длинным шнурком (за который нужно потянуть, когда «голубь» окажется под кубом), взял другую палку с тряпкой на конце и… Заложив четыре пальца в рот, пронзительно и длинно свистнул. Подняв вверх махало и энергично действуя им, стал следить за «стаей голубей». Вот они сели. Один оказался у меня на плече. Я взял его в руки, погладил, поцеловался с ним. Вдруг я заметил в небе «чужака». Тут же подкинул «голубя», которого приласкал, в небо, засвистел и замахал своей палкой. «Голуби», описав круг, стали снижаться. Я тем временем подсыпал зёрен в ловушку, шмыгнул в угол, притаился, держа длинный шнурок в руках. «Чужой голубь» зашёл под куб, я дёрнул шнурок, и ловушка накрыла его. Я выдохнул, расслабил мышцы лица и тела и объявил:

– Поймал.

– Мы тебе поверили, – сказал Сергей Аполлинариевич. Тамара Фёдоровна добавила:

– Замечательно.

– Сам-то голубей гонял? – спросил Герасимов.

– Дружил с голубятником, – вспомнил я Тосика из нашего двора.

На следующем занятии Герасимова не было, вели его Макарова и Лиознова. Я подготовил новый этюд «Рыбная ловля», в котором обозначил комедийный жанр и небольшой намёк на драматургию. Однако показывать его не стал, решив дождаться Сергея Аполлинариевича – мне важно было доказать, что я достоин учиться в его престижной мастерской.

Лучше всех на этом занятии была Таня Гаврилова, показавшая «битву с назойливыми комарами». Татьяна Михайловна Лиознова посоветовала Тане приготовить к следующему разу этюд «Влюблённые и комары» в паре с кем-нибудь из однокурсников и подключить студента-режиссёра к этой работе.

К концу занятия Лида Александрова вызвалась показать свой этюд. Она обратилась к Макаровой:

– Тамара Фёдоровна, хочу попросить вас быть моей мамой. Я буду ловить муху, которая кружит вокруг вашей головы и садится на неё.

От такого предложения всем в аудитории вдруг стало неловко.

– Почему же я, Лида? Может, кто-нибудь из однокурсниц пожертвует своей головой?

– Нет, я хочу, чтобы вы были моей мамой.

Я поспешил на выручку:

– Лида, давай я буду твоим братом. Лови муху у меня на голове.

– Да, Лида, пусть тебе Серёжа поможет, – одобрила Тамара Фёдоровна.

После занятия Лида осыпала меня упрёками:

– Ты всё мне испортил: в конце этюда я хотела поцеловать руки Тамаре Фёдоровне.

– Поцеловала бы мне, – предложил я очевидный выход из ситуации.

Задрав нос и прищурив глаза, Лида фыркнула:

– Размечтался.

Вернулся из поездки за границу Сергей Аполлинариевич в новом костюме серого цвета со стальным отливом. Тамара Фёдоровна появилась на занятии в терракотовом жакете, а Татьяна Лиознова в белой кофте с рюшами на воротнике и манжетах. Троица из общаги – Губенко, Склянский, Буяновский – первой показала свой этюд: тюрьма, камера, трое заключённых, поймав крысу, совещались, что с ней делать. Разговаривали на приблатнённом жаргоне. Особенно выделялся Губенко – он смачно ботал по фене, да ещё подбавлял одесского колориту. Крысу намеревались сначала прибить, но потом приняли её в свою компанию и даже спели ей: